Воспоминания
В.Т.
Федина.
Мне довелось воевать осенью 44-го, зимой и весной 45-го в 183-й танковой бригаде 10-го Днепровского танкового корпуса в экипаже танка Т-34 бок о бок с теми, кто прошел огненное пекло Курской битвы на Обояньском направлении и в районе Прохоровки, знаменитой величайшим встречным танковым сражением 12 июля 1943 г. Сам я дважды выбирался из горящего танка в Восточной Пруссии, еще ранее в Прибалтике был ранен в танке, поэтому знаю, что такое танковая атака, что такое "тигр" и что такое "гореть в танке".
Курская битва - это, главным образом, противотанково-танковая битва, так как расчетно-стратегический успех у Гитлера был исключительно на массированное применение новейших мощных тяжелых танков "Тигр" (Т-6), "Пантера" (Т-5) и самоходного орудия "Фердинанд" (что верно лишь отчасти - М1).
Известный английский знаток истории мирового танкостроения и танков Второй мировой войны Д. Орджилл так изложил суть Курской битвы в книге "Т-34. Русские танки": "...1943 г... Он ознаменовался величайшим танковым сражением в истории мира - битвой на Курской дуге. Эта битва имела далеко идущие последствия, потому что после нее немецкие танковые войска навсегда утратили роль наступательных стратегических сил".
На северном фланге Курской дуги наши войска успешно выдержали натиск немецкого наступления, отступив лишь на 12 км, и довольно быстро выбили все 90 "Фердинандов", брошенных в наступление в качестве ударного клина. На южном фланге события развивались менее успешно. 1-я танковая армия, прикрывая Обояньское направление по обе стороны шоссе Белгород-Курск, понесла очень большие потери в оборонительных боях и в контратаках и к 11 июня была сильно ослаблена, пехотные части и артиллерия также были сильно обескровлены. Чувствуя это, танковая армада Гота, сохранив значительную часть своих новейших тяжелых танков, устремилась обойти оборону наших войск на Обояньском направлении с востока через село Прохоровку и рвануться на Курск. Обстановка становилась угрожающей.
5-я ТА Ротмистрова из резерва ВГК была срочно переброшена из Острогожска под Прохоровку. Совершив форсированный 300-километровый марш, она с ходу вступила в сражение с армадой 4-ой танковой армией Гота, уже двигавшейся в обход нашей обороны на Обояньском направлении.
Вот как сжато описывает танковое сражение под Прохоровкой упомянутый выше Д. Орджилл: "Утром 12 июля в район Прохоровки навстречу прорвавшейся бронированной фаланге танков Гота устремилась лавина "тридцатьчетверок" Ротмистрова. Передовой эшелон русских танков на полном ходу врезался в боевые порядки немецкой армады, рассекая их по диагонали и стреляя в упор в духе прежних отчаянных кавалерийских атак. Никогда раньше и после танки не использовались подобным образом в таких масштабах. Более 1200 боевых машин крутились на узком пространстве, сбившись в гигантский клубок, окутанный густыми тучами пыли и черного маслянистого дыма горящих танков и самоходок".
Здесь, думается, уместно привести вот такую интересную информацию из книги Д.С. Ибрагимова "Противоборство": "В районе Острогожска армия (5-я ТА непосредственно перед маршем под Прохоровку - В.Ф.) имела 446 Т-34, 218 Т-70, 24 самоходки Су-122 и 18 Су-76. Всего 706 боевых машин, на 470 из них стояли дизели В-2".
Здесь мне хотелось бы обратить внимание читателей на количество танков Т-70 в составе 5-ой ТА - 218 единиц. Танк Т-70 - это легкий танк со слабым вооружением (Вес - 10 т, экипаж - 2 человека, лобовая броня - 35-45 мм, бортовая - 15 мм, пушка калибра 45 мм, выпускался промышленностью с 1941 г.). Танк этот такого же класса, что и Т-26, БТ-5, которые принято считать устаревшими. Тем не менее, танк выпускался промышленностью до 1943 г., стоял на вооружении и в значительном количестве был применен в Курской битве.
Этот факт убедительно свидетельствует о том, что особенно теперь объяснение поражения нашей армии в начале войны отсталостью нашего вооружения, по крайней мере, глупо. Конечно, против "Тигров" Т-70 вряд ли кто тогда использовал (кроме как под той же Прохоровкой - М1), но по тылам, против пехоты, при преследовании отступающих он был пригоден вполне. Для этого легкие танки и предназначались. И никто сейчас не упоминает, что на Курской дуге были у нас и устаревшие танки. Между тем, советские танковые силы на Курской дуге существенно уступали немецким по бронезащите, огневой мощи и дальности прямого выстрела. В том числе и знаменитые Т-34 и КВ - против "Тигров", "Пантер" и "Фердинандов". Преимущества были в другом: в танковом моторе В-2 и мужестве отчаянных наших парней.
Танковые корпуса Гота, вышедшие к 12.07.43 под Прохоровку имели 600 танков и САУ, в том числе 133 "Тигра" и 204 "Пантеры". Эти последние составляли очень грозную силу, так как могли поражать Т-34 и все другие наши танки с дистанции свыше 2-х км, а Т-34, вооруженный тогда 76 мм пушкой, мог поражать их лишь с расстояния порядка 300-500 м. С 1944 г. Т-34 стали выпускаться в модернизированном варианте с пушкой калибра 85 мм, но и эта пушка могла пробивать лобовую броню "Тигра" с расстояния менее 1 км, а на большом расстоянии преимущество оставалось по-прежнему за ним. Я испытал это преимущество "Тигра" на себе зимой 1945 г и хорошо представляю, каково было биться с ним "тридцатьчетверке" с 76 мм пушкой в 1943 г.
Таким образом, 5-я танковая армия имела всего 24 САУ способных к единоборству с "Тиграми" и "Пантерами" более или менее на большой дистанции. Но у нее было существенное преимущество в том, что на большинстве танков стояли дизельные двигатели В-2. Я этот двигатель детально познал за 3 года службы в танковых войсках и имею о нем самое хорошее мнение. Не раз он выручал наш экипаж из критического положения. На немецких же танках стояли бензиновые двигатели, и в условиях июльской жары это сыграло немалую роль в нашу пользу, т.к. малейшее повреждение системы бензопитания двигателя вызывало интенсивное образование бензиновых паров, взрывающихся от первой искры.
За один день битвы под Прохоровкой, по сведениям изучающих эту битву, было уничтожено 400 немецких танков и 300 танков нашей 5-й танковой армии. О количестве подбитых "Тигров" и "Пантер" сведений в серьезных публикациях нет (ни у Катукова, ни у Ротмистрова, ни у Д. Орджилла). Надо полагать, все эти подбитые танки немцы смогли эвакуировать с поля боя в свой тыл (спорить о цифрах бесполезно. Противоположные примеры здесь - и ).
12 июля в день легендарного танкового сражения под Прохоровкой наша 183 танковая бригада в составе 10 ТК наносила удар по левому флангу танковой армии Гота, устремившейся на Прохоровку, с задачей как-то оттянуть на себя часть сил этой армады.
183 ТБ на Курской дуге командовал опытнейший танковый командир, прекрасный человек полковник Григорий Яковлевич Андрющенко, позднее Герой Советского Союза, погибший на Днепре в ноябре 1943 г.. В 1920 г. он вступил 16-летним добровольцем в Красную Армию, в конце 20-х командовал бронеотрядом в Средней Азии, участник финской войны, в первые дни Отечественной принимал участи в боях под Шауляем, за освобождение Донбасса награжден орденом Ленина. Начштаба бригады был тогда майор Александр Степанович Аксенов тоже уже бывалый командир-танкист, отважно воевавший с лета 1941 г. В одном бою его экипаж на танке КВ подбил еще тогда 7 немецких танков. Комбаты 183-й на Курской дуге - капитан И.В. Шухляев, капитан И.А. Магонов, майор И.Н. Коваленко, погибший 14 июля. Танковыми ротами и взводами командовали выпускники танковых училищ 41 года. Комсостав 183 ТБ - типичный состав командиров - танкистов первого периода войны. И врут те, кто пишет сейчас, что дивизиями у нас в 41-м командовали лейтенанты и старшие лейтенанты.
А.С. АКСЕНОВ
12 июля под Прохоровкой в пыльной и дымной мгле наши танки врезались в боевые порядки танков противника и тем самым получили возможность неожиданно возникать вблизи "Тигров" и "Пантер" и поражать их с близкого расстояния. Здесь же - на фланге танковой группы Гота "Тигры" и "Пантеры" имели возможность видеть наши танки издалека и поражать их, на безопасном для себя расстоянии (аналогично и длинноствольная пушка Т-4 - М1). Требовалось исключительное мастерство и мужество от экипажей наших танков, особенно - от механиков-водителей, чтобы подобраться к "Тигру" на близкое расстояние и дать возможность стреляющему взять вражеский танк на прицел.
Мой хороший фронтовой товарищ, с которым мне довелось гореть в Восточной Пруссии, старшина Н.В. Казанцев, механик-водитель на Курской дуге, рассказывал: "Никогда я не лез напропалую, а по ложбинкам, по низинкам, по склонам пригорков выходил метров на 300-500 приподнимался на пригорок или высовывался из-за кустов так, чтобы над окружающим была только одна башня, что позволяло бы башнерам влепить неожиданно "Тигру" в борт бронебойным". Мой комбат в Восточной Пруссии, бывший на Курской дуге командиром танковой роты П.И. Громцев рассказывал: "Сначала стреляли по "Тиграм" метров с 700. Видишь - попадаешь, искры бронебойные высекают, а он идет хоть бы что и один за другим расстреливает наши танки. Благоприятствовала лишь сильная июльская жара, "Тигры" то там, то здесь все же загорались. Оказалось потом, что нередко вспыхивали бензиновые пары, скапливающиеся в моторном отделении танка. Напрямую удавалось подбить "Тигра" или "Пантеру" лишь метров с 300 и то только в борт. Много тогда наших танков погорело, однако наша бригада все же потеснила немцев километра на два. Но мы были на пределе, больше такого боя не выдержать".
Ценой больших потерь 10-й ТК выполнил свою задачу - отвлек на себя заметные силы танковой армии Гота, рвущейся через Прохоровку в обход Обояни на Курск. Об этом написано во многих книгах. Но вот как охарактеризовал этот отвлекающий удар английский военный историк А. Кларк в книге "Барбаросса": "Резкий контрудар советских войск на левом фланге 48-го танкового корпуса выбил немцев из Березовки, и потрепанной дивизии "Великая Германия" пришлось срочно вступить в бой, чтобы предотвратить окружение 3-й танковой дивизии. На следующий день Гитлер вызвал к себе в ставку Манштейна и Клюге и сообщил, что операцию "Цитадель" следует прекратить..."
П.И. Громцев рассказывал: "Это решение Гитлера сразу стало известно нам (радиоперехват). Оставшиеся в живых офицеры-танкисты воспряли духом и встретили его необычным фронтовым юмором: за ужином они выпили за...Гитлера" . Этот эпизод наряду со всем прочим характеризует и натуры фронтовиков: им, прошедшим огонь и воду, уже были не страшны ни черт, ни Бог, ни свой батальонный особист. Доносчиков, как следует из этого эпизода, среди фронтовиков тоже не было... Громцев продолжал: "Через пару дней в одной из танковых атак "Тигр" все же влепил с большого расстояния болванкой нам в борт. Рвануло пламя, пока выбирался из танка, загорелся комбинезон, половина его вместе с куском гимнастерки и орденом Красного знамени осталась и сгорела в танке".
Тут я позволю себе обратить внимание читателей вот на какой штрих боевой жизни танкистов. Техническое обслуживание танка проводит сам боевой экипаж (в отличие, например, от авиации, где самолет к вылету готовит наземный экипаж и наземные службы технического обслуживания). Экипаж заливает горючее и масло в баки, производит смазку многочисленных точек ходовой части, снимает смазку ствола пушки перед боем, смазывает ствол после стрельбы и т.д. Поэтому одежда танкистов часто бывала пропитана горючим, моторным маслом. Основным горючим для дизельных двигателей наших танков той войны был газойль. Он значительно менее летуч, чем бензин и на одежде держится долго. Когда на одежду попадает огонь, она мгновенно загорается, а вероятность попадания огня в бою на одежду очень высока.
На Т-34 было 3 столитровых бака с горючим по правому борту и плюс столитровый бак с моторным маслом по левому борту, и когда бронебойный снаряд прошивает борт, внутрь танка вплескивается газойль или масло, и масса искр, попадает обязательно кому-то на одежду, и все это вспыхивает. Не дай Бог живущим сейчас когда-нибудь видеть израненного, корчащегося, заживо сгорающего человека или испытать это самому. Вот почему и существует среди танкистов своеобразная, неофициальная оценка мужества, боевой зрелости, опытности и бывалости - количество танков, в которых ты горел сам. Так вот, мой бывший комбат П.И. Громцев горел в танке за годы войны 7 раз, Н.В. Казанцев - 9. Трудно вообразить, что после этого всего можно остаться в живых и не свихнуться. Видимо, только русский человек способен выдержать это.
Многие ветераны войны - участники той легендарной танковой битвы сегодня среди нас. Только в моем поле зрения - отчаянный механик-водитель Т-34 Н.В. Казанцев (Бугульма, Татарстан), стрелок-радист его экипажа С.А. Попов (Ленинград), лихие командиры танковых рот и рот автоматчиков - П.И. Громцев (Солнечногорск, М.о.), И.А. Слепич (Кемерово, Кузбасс), Н.И. Кирайдт (Брест, Белоруссия), бывшие комбаты - И.В. Шухляев (Ленинград), И.А. Магонов (Москва). Все они много потрудились после войны. П.И. Громцев - полковник в отставке, после войны окончил военную академию, долгие годы служил в танковых войсках, преподавал на высших военных курсах "Выстрел". И.А. Магонов - генерал-лейтенант, длительное время был начальником знаменитого высшего общевойскового военного училища имени Верховного совета РСФСР, в последние годы - председатель всеармейского военно-охотничьего общества.
Н.В. Казанцев и П.И. Громцев мне особенно близки: с ними вместе я воевал в Прибалтике и Восточной Пруссии. Они и все остальные прошли через жестокие и невероятно тяжелые бои под Обоянью и Прохоровкой, пробитые в тех боях и позднее броневыми осколками, не один раз горевшие в танках, не раз контуженные. К сожалению, многие из них малоизвестны окружающим и часто в одиночку ведут свой последний бой с навалившимися недугами. Громцев - в госпитале, Магонов - в госпитале... Все они переживают невообразимо горько развал нашей Родины и свое бессилие предотвратить эту историческую трагедию.
Я поведал немного лишь о танкистах 183 танковой бригады 10-го танкового корпуса одной из многих танковых бригад, участвовавших в Курской битве. Таких бригад было свыше 20. И в каждой бригаде были свои несгибаемые бойцы, многие из которых, завоевав выдающуюся победу стратегического масштаба, полегли на том грандиозном поле брани. Люди, помните! Это были лучшие сыны своего народа, пламенные патриоты Отечества! Я же их помню как славных, веселых и отчаянных мальчишек 30-х годов.
Примечание переводчика.
На ютюб- канале «Германского танкового музея» в Мюнстере опубликована небольшая лекция историка Романа Тёппеля (Roman Töppel) «Курск 1943. Крупнейшее танковое сражение Второй мировой войны?». В ней историк кратко излагает Курской битвы и связанные с ней легенды. Никаких особых откровений в лекции нет, но она интересна тем, что отражает современный взгляд нового поколения немецких историков на это событие.
Представляю текстовый перевод этой лекции.
В качестве иллюстраций использованы снимки из видео.
Slug_BDMP.
Большинству из пришедших на нашу лекцию не нужно объяснять, что такое Курская битва. Вы знаете, что это было последнее крупное немецкое наступление на Восточном фронте. Наверняка вы знаете, что это было крупнейшее танковое сражение 2-й мировой войны. Также вы знаете, что это сражение положило начало серии больших отступлений вермахта и что он окончательно потерял инициативу на востоке. Да и само определение «Курская битва» многих приводит в недоумение, так как в большинстве книг на эту тему речь идёт о «немецком наступлении на Курск в июле 1943 г.» Это наступление, известное под названием операция «Цитадель», было лишь прологом Курской битвы. Немецкая сторона не говорила тогда о «Курской битве». Немецкая пропаганда называла эти события лета 1943 г. «сражением между Орлом и Белгородом». Многие немецкие ветераны, которых я спрашивал, были ли они под Курском, отвечали отрицательно. Они говорят, что летом 43-го участвовали в «Белгородском наступлении», имея в виду операцию «Цитадель» - т.е. начало Курской битвы.
Изначально определение «Курская битва» появилось в Советском Союзе. Советская историография разделяет это событие на три фазы:
1. Оборонительная (5.7 - 23.7.1943) - отражение немецкого наступления «Цитадель»;
2. Контрнаступление под Орлом (12.7 - 18.8.1943) - операция «Кутузов»;
3. Контрнаступление под Харьковом (3.8 - 23.8.1943) - операция «Полководец Румянцев».
Таким образом, советская сторона считает моментом начала Курской битвы 5 июля 1943 г., а её завершения - 23 августа - захват Харькова. Естественно, победитель выбирает название, и оно вошло в международный обиход. Сражение продолжалось 50 дней и закончилось поражением вермахта. Ни одна из задач, поставленных германским командованием, не была решена.
Каковы же были эти задачи?
1. Германские войска должны были прорвать советскую оборону в районе Курска и окружить там советские войска. Это не удалось.
2. Срезав курский выступ, немцам удалось бы сократить линию фронта и высвободить резервы для других участков фронта. Это также не удалось.
3. Немецкая победа под Курском должна была, по словам Гитлера, послужить сигналом противникам и союзникам, что германские войска на востоке не могут быть побеждены военным способом. Эта надежда также не оправдалась.
4. Вермахт намеревался взять как можно больше пленных, которые могли быть использованы как рабочая сила для германской экономики. В сражениях 1941-го года под Киевом, а также под Брянском и Вязьмой вермахту удалось взять примерно 665 тысяч пленных. В июле 1943 под Курском было взято лишь около 40 тысяч. Этого было, конечно, недостаточно, чтобы возместить дефицит рабочей силы в Рейхе.
5. Снизить наступательный потенциал советских войск и получить таким образом передышку до конца года. Это также не было выполнено. Хотя советские войска и понесли огромные потери, но советские военные ресурсы были настолько огромны, что, несмотря на эти потери, советской стороне удавалось, начиная с июля 1943 г., проводить всё новые и новые наступления на всём протяжении советско-германского фронта.
Вернёмся к театру военных действий. Это знаменитая «Курская дуга», которая вам, конечно, знакома.
Немецкая сторона намеревалась ударами с севера и юга на Курск в течение нескольких дней прорвать глубоко эшелонированную советскую оборону, срезать эту дугу и окружить находящиеся на этом пространстве советские войска. Действия второй фазы сражения разворачивались на орловском направлении - это верхняя часть карты.
Третья фаза - советское наступление на Харьков - нижняя часть карты.
Свою лекцию я посвящу не собственно боям, а многочисленным, до сих пор существующим легендам, связанным с этим сражением. Источником многих из этих легенд являются мемуары военачальников. Хотя историческая наука уже многие десятилетия пытается разобраться с ними, тем не менее легенды эти прочно укоренились. Многие авторы не обращают внимание на новейшие исследования, а продолжают черпать информацию из мемуаров. В моём коротком выступлении я не могу коснуться всех заблуждений о Курской битве и сконцентрируюсь на шести из них, ложность которых абсолютно доказана. Я представлю лишь тезисы, а тех, кто заинтересуются глубже, переадресую к моим собственным публикациям, о которых скажу в конце.
Легенда первая.
После войны почти все немецкие военные утверждали, что наступление на Курск было идеей Гитлера. Большинство открещивалось от своего участия, что и понятно - операция провалилась. На самом деле план принадлежал не Гитлеру. Идея принадлежала генералу, имя которого меньше всего связывают с этим событием, генерал-полковнику Рудольфу Шмидту.
В марте 1943 года он занимал пост командующего 2-й танковой армией. Ему удалось увлечь своей идеей - в начале 43-го года отрезать Курскую дугу - командующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала Х.Г. фон Клюге. До самого конца Клюге оставался самым горячим сторонником плана окружения Курского выступа. Шмидту, Клюге и другим генералам удалось убедить Гитлера, что наступление на Курской дуге, операция «Цитадель», - это самый лучший вариант летнего наступления. Гитлер согласился, но сомневался до последнего. Об этом говорят его собственные, альтернативные планы. Предпочтительным для него был план «Пантера» - наступление на Купянск.
Таким образом Гитлер хотел обеспечить сохранение Донецкого бассейна, который считал стратегически важным. Но командование группы армий «Юг» и её командующий, генерал-фельдмаршал Э. фон Манштейн, были против плана «Пантера» и убедили Гитлера сначала атаковать Курск. Да и саму идею атаковать с севера и юга Гитлер не разделял. Он предлагал наступать с запада и юга. Но командование групп армий «Юг» и «Центр» было против и отговорило Гитлера.
Легенда вторая.
До сих пор некоторые утверждают, что операция «Цитадель» могла иметь успех, начнись она в мае 1943-го. На самом деле Гитлер не хотел начинать операцию в мае, так как в середине мая капитулировала группа армий «Африка». Он опасался, что Италия выйдет из «Оси» и союзники атакуют в Италии или Греции. К тому же командующий 9-й армией, что должна была наступать с севера, генерал-полковник Модель объяснил, что армия не располагает достаточными для этого силами. Этих доводов оказалось достаточно. Но даже если бы Гитлер и захотел наступать в мае 43-го, это было бы невозможно. Я напомню о причине, которую обычно упускают из виду, - погодные условия.
При проведении столь масштабной операции войскам требуется хорошая погода, что наглядно подтверждает приведенная фотография. Любой длительный дождь превращает пути передвижения в России в непроходимое болото, и именно это и произошло в мае 43-го. Сильные дожди в первой половине месяца привели к трудностям передвижения в полосе ГА «Юг». Во второй половине мая почти непрерывно лило в полосе ГА «Центр», и практически любое передвижение было невозможно. Какое бы то ни было наступление в этот период было просто неосуществимо.
Легенда третья.
Новые танки и самоходные орудия не оправдали возлагавшихся на них надежд. В первую очередь имеют в виду танк «Пантера» и самоходку «Фердинанд».
Между прочим, в начале 43-го года «Фердинанды» считались штурмовыми орудиями. Действительно, первое применение «Пантер» разочаровало. Машины страдали массой «детских болезней», и много танков вышло из строя по техническим причинам. Но большие потери «Пантер» нельзя объяснить лишь несовершенством техники. Гораздо большее значение имело тактически неверное применение танков, приведшее к неоправданно большим потерям. Ситуация с «Фердинандами» выглядит совсем иначе. Во многих источниках о них говорится уничижительно в том числе в мемуарах Гудериана. Говорят, что эта машина не оправдала надежд. Доклады из частей говорят об обратном. Войска восхищались «Фердинандом». Экипажи считали эти машины практически «гарантией выживания». ЖБД 9-й армии отмечает 09.07.43: „...Следует отметить успехи 41-го танкового корпуса, который во многом обязан „Фердинандам“...“. Другие подобные высказывания вы можете прочитать в моей книге, выходящей в 2017 году.
Легенда четвёртая.
Согласно этой легенде, немцы „сами отдали“ наметившуюся победу под Курском. (Примечание переводчика: в оригинале употребляется слово «verschenken» - буквально «раздаривать» и я не подобрал другого перевода как «отдавать самому». Slug_BDMP) . Якобы Гитлер отдал преждевременный приказ прекратить наступление из-за высадки союзников на Сицилии. Это утверждение впервые встречается у Манштейна. Многие по сей день упрямо придерживаются его, что в корне неверно. Во-первых, Гитлер остановил наступление на Курск не вследствие высадки на Сицилии. К северу от Курска наступление было прервано из-за начавшегося 12.07.43 советского наступления на Орёл, которое уже в первый день привело к прорывам. На южном фасе дуги наступление было остановлено 16 июля. Причиной этого было запланированное на 17-е число советское наступление на Донецкий бассейн.
Это наступление, которому до сих пор не придают значения, послужило началом грандиозной битвы за Донецкий бассейн, в которой Советская Армия задействовала почти 2000 танков и САУ.
На карте показан советский план, который провалился. Это наступление завершилось для советской стороны тяжелым поражением. Но причиной этого послужило то, что Манштейн был вынужден для его отражения использовать танковые соединения, участвовавшие в наступлении в районе Белгорода, в том числе очень сильный 2-й танковый корпус СС. Кроме того, нужно заметить, что операция «Цитадель» и без отвода войск на другие участки фронта не могла закончиться успешно. Командующий 4-й танковой армией генерал-полковник Гот ещё вечером 13 июля заявил Манштейну о невозможности дальнейшего наступления. Оно провалилось на юге и севере, и всем участникам это было ясно.
Легенда пятая.
Вермахт понес под Курском неприемлемые потери, которых бы не случилось, ограничься немецкая сторона летом 43-го обороной. Это также не соответствует действительности. Во-первых, у вермахта не было возможности оставаться в обороне и сохранять силы. Даже если бы вермахт оставался в обороне, Красная Армия всё равно провела бы свои наступления, и тяжелые бои были бы неизбежны.
Во-вторых, хотя людские потери вермахта в наступлении «Цитадель» и были выше, чем в последующих оборонительных боях (это объясняется тем, что войска вынуждены были покинуть укрытия и прорывать глубоко эшелонированную советскую оборону), но потери в танках были выше в оборонительной фазе сражения. Это вызвано тем, что атакующий обычно может вывезти повреждённую технику, а при отступлении вынужден её бросать.
Если же сравнивать потери в операции «Цитадель» с другими сражениями на Восточном фронте, то потери не выглядят слишком большими. В любом случае не такими, как это представляют.
Легенда шестая.
Курская битва представляется советской стороной как третье решающее сражение Второй мировой. Москва-Сталинград-Курск. Даже во многих новейших российских исследованиях повторяется это утверждение. И многие немцы, с которыми мне приходилось общаться, заявляют, что Курск был поворотным моментом войны. А он таковым не был. Имелись события, которые оказали гораздо большее влияние на ход войны. Это и вступление в войну США, и провал двух германских наступлений на Восточном фронте в 1941 и 1942 годах, и битва при Мидуэе, в результате которой инициатива на Тихоокеанском театре перешла к американцам. Курск был поворотным моментом в том смысле, что всем стало ясно, что война на востоке окончательно покатилась назад. После провала летнего наступления не только Гитлеру, но и многим немцам стало ясно, что выиграть войну на востоке невозможно, в то время как Германия вынуждена была вести войну на нескольких фронтах.
В конце Р. Тёппель представляет свою новую книгу: „Kursk 1943: Die größte Schlacht des Zweiten Weltkriegs“ (Курск 1943: Величайшее сражение Второй Мировой войны“), которая должна выйти в 2017 году.
Пауль Карель "Восточный фронт". В двух книгах. М.: Изографус, ЭКСМО, 2003.
ЕЩЕ В ГОДЫ Великой Отечественной, как признавались потом наши солдаты-фронтовики, каждый из них (конечно, не вслух, а про себя) признавал в немцах злого, хитрого, умелого и стойкого противника. Уже тогда советские бойцы задавались вопросами: "Кто же они такие, немцы? Во имя чего так отчаянно и храбро воюют?"
Всесторонний обстоятельный ответ, пожалуй, и поныне трудно отыскать, тем более в одном источнике. Полная картина складывается на основе многих мемуаров, исторических исследований, литературных произведений и кинофильмов. К их числу можно отнести и книгу Пауля Кареля. Она увидела свет в 1963 г. в ФРГ, сразу же была переведена на все европейские языки и за первые десять лет выдержала 8 изданий только на немецком (всего 400 тыс. экземпляров). Однако в СССР этот труд сразу поместили в спецхраны, сделав его доступным лишь узкому кругу ученых. И вот он вышел в России, хотя, прямо скажем, и не массовым пятитысячным тиражом (цена - 430 руб. - тоже не самая доступная).
Конечно, взыскательный российский читатель найдет в книге Кареля немало недостатков - в частности, 40 лет тому назад многие архивные материалы были для автора закрыты. Однако нельзя не признать, что перед нами удивительно гармоничное сочетание научной монографии и личных воспоминаний непосредственных участников событий 1941-1944 гг. на Восточном фронте (а Карель приводит рассказы нескольких сотен бывших военнослужащих вермахта - от генерал-полковника, командующего армией до рядового пехотинца, от начальника генерального штаба до простого связиста), в результате чего получилась яркая впечатляющая картина борьбы германских и советских войск. Несомненно, при всех имеющихся огрехах этот труд покажет нам Великую Отечественную войну с другой стороны - глазами германских солдат и офицеров. И в этом главная его ценность.
Невозможно, разумеется, хотя бы даже бегло познакомить читателей "НВО" со всеми основными частями книги. Но в дни 60-летней годовщины Курской битвы постараемся передать самоощущение неприятеля, атаковавшего тогда и северный, и южный фасы знаменитой дуги.
О главных событиях начального этапа Курской битвы на южном фланге "огненной дуги" уже дважды рассказывалось на страницах "НВО" (## 16 и 20, 2003 г.). Но книга Пауля Кареля позволяет осветить некоторые малоизвестные факты и подробности развернувшейся здесь кровавой драмы. Например, абсолютное большинство россиян не знают, что наступлению 5 июля предшествовали ожесточенные бои: 4-я танковая армия Гота стремилась овладеть грядой холмов перед германскими позициями, фактически скрывавшими систему глубокоэшелонированной советской обороны.
И вот что происходило 4 июля 1943 г. на участке 3-го батальона капитана Леика гренадерского полка моторизованной дивизии СС "Великая Германия".
"14.50. Час назад солдаты пообедали. Только что отгремела гроза с проливным ливнем. В этот момент эскадрильи пикировщиков Ю-87 с ревом пронеслись над немецкими траншеями в сторону советских позиций. Их прикрывали истребители. "Штуки" заложили вираж и с воем круто спикировали. Больше 2500 бомб обрушилось на полоску земли в 3 км длиной и 500 м шириной.
В 15.00, когда отбомбившиеся "Юнкерсы" улетели, заговорили немецкие орудия. Шквал разрывов вновь поднялся там, где находились окопы советских стрелков, наблюдательные пункты советской артиллерии. Еще немного погодя раздался пронзительный крик Леика: "Вперед!"
Капитан первым выскочил из траншеи и побежал через открытый участок. Все знали, что это пространство, на котором абсолютно негде укрыться, хорошо простреливается русскими. Именно поэтому Леик сам бросился вперед с командного пункта, чтобы повести за собой батальон. За ним последовал командир 15-й роты лейтенант Мецнер. Под прикрытием артогня взводы эсэсовцев бежали по проходам в минных полях, за ними по пятам двигались штурмовые орудия, за штурмовыми орудиями - пушки на самодвижущихся лафетах. Вместе с артиллеристами шли группы саперов, готовых устранить любое препятствие.
Атака, бесспорно, была подготовлена отлично и поначалу развивалась как по нотам. Вскоре, однако, советские бойцы из уцелевших опорных пунктов открыли огонь по наступающим из всех видов оружия. Вмешалась в дело и советская артиллерия. Залп за залпом накрывал боевые порядки немцев. Но 3-му батальону все-таки повезло: он сумел воспользоваться замешательством русских на своем участке и захватить гребень холма западнее деревни Бутово. Но затем продвижение застопорилось. Роты Леика отбили примерно семь сотен метров. Затем эсэсовцы угодили под плотный минометный огонь. Капитан Леик погиб, был тяжело ранен лейтенант Мецнер, из строя выбыла треть личного состава 15-й роты. Все меньше и меньше людей поднимались для следующего броска. Пали многие другие командиры рот и взводов. Новому комбату капитану Болку миной оторвало ногу.
К ночи немцам удалось отбить господствующие высоты. Однако эта "прелюдия" перед наступлением 5 июля словно определила весь характер последующих боев - напряженных, динамичных, с тяжкими потерями для обеих сторон.
В главах книги Кареля, посвященных событиям на южном фасе Курской дуги, обращает на себя внимание один существенный момент, который объясняет, почему немцы 5-12 июля добились здесь довольно заметного успеха. Наряду с прочими факторами немалую роль в этом сыграли немецкие штурмовики Hs-129 и "Штуки", оснащенные 37-мм пушками. "Они, - пишет Карель, - использовались как своего рода летающая противотанковая артиллерия: пикировали с неба на танки, как ястребы - на птичий двор. Танковые контратаки таким образом захлебывались из-за внезапного вмешательства этих машин. Больше всего пострадало советское танковое соединение Гетмана. Двенадцать из его Т-34 были выведены из строя за очень короткое время всего одним из этих летающих противотанковых самолетов..."
Далее в книге Кареля со ссылкой на отчет советского артиллерийского наблюдателя говорится: "...Атакующий самолет пикирует примерно с высоты 800 метров на ничего не подозревающую танковую колонну. Приблизительно в пятнадцати метрах от последнего выходит из пике. Выстрел пушки, вспышка, грохот, и сквозь столб дыма от пораженного Т-34 немецкий пилот взмывает вверх. Через мгновение пикирует снова. Всегда сзади... неизменно избирая наиболее уязвимое место - отсек двигателя, каждое попадание в который вызывает немедленный взрыв".
5 июля 1943 г., 1 час 10 минут. Совершенно неожиданно на изготовившиеся к наступлению соединения и части 9-й германской армии под командованием Вальтера Моделя обрушился огонь советской артиллерии и минометов. Внезапное страшное подозрение, пишет Пауль Карель, возникло в умах немецких штабистов: русские опередили их и сейчас сами пойдут в атаку. Обстрел продолжался более часа, "нанес серьезный ущерб", но противник так и не появился. "Немецкие командиры вздохнули с облегчением".
Точно по плану, в 3.30, германская артиллерия сама начала огневую подготовку. "Ничего подобного еще не происходило на Восточном фронте".
Обер-ефрейтор 3-го батальона 478-го гренадерского полка 258-й пехотной дивизии Карл Руденберг, кавалер Рыцарского креста (заметим, что этой награды рейха за всю Вторую мировую войну удостоились только 7300 человек), первым достиг со своим пулеметом советских позиций. После рукопашной схватки взвод Руденберга овладел укреплениями первой оборонительной линии. Сюда поспешил унтер-офицер медслужбы Пингель. "Повсюду - убитые и раненые, - повествует Карель. - Траншеи были глубокими. На третьем повороте он отпрянул. У стены траншеи скрючился Карл Руденберг... У его ног лежал русский, руки, грудь и голова которого были разорваны в клочья. Весь правый бок Карла - открытая рана... Вдруг Карл показал головой на русского... и произнес: "Он прыгнул с гранатой прямо на меня". В голосе Карла звучало восхищение..."
Через 10 минут обер-ефрейтор Руденберг скончался.
Ближе к вечеру, по словам Кареля, 1-й батальон 478-го гренадерского полка при мощной огневой поддержке, в том числе и новых орудий "Шмель" и "Шершень", установленных на бронированные шасси, преодолел оставшиеся 500 м и лежал теперь перед первой линией обороны советской 280-й стрелковой дивизии. Штурмовым отрядам удалось ворваться в советские траншеи. Но все попытки вклиниться в глубокую оборонительную систему заканчивались ничем перед лицом неистового сопротивления русских.
В таком же тяжелом положении находился и 479-й гренадерский полк. Вся 258-я пехотная дивизия, которая как правофланговая ударная группа 46-го танкового корпуса должна была стремительно преодолеть советские заслоны по дороге Тросна-Курск, замерла после кровопролитной атаки...
На левом крыле 46-го танкового корпуса генерала Зорна через поля ржи и густого клевера наступали 7-я и 31-я пехотные, 20-я танковая дивизии. Баварцы из 7-й дивизии скоро были остановлены интенсивным огнем обороняющихся. Во ржи, где надеялись укрыться солдаты, они подрывались на минах. У 31-й пехотной дела тоже шли отнюдь не гладко: выдвинувшийся вперед инженерно-саперный батальон под прикрытием огня "Тигров" с лобовой 102-мм броней, дававших залп за залпом из своих мощных длинноствольных 88-мм пушек, расчищал широкие проходы в минных полях. Но...
Карель пишет: "...и в этих условиях задача саперов оставалась адской. Русские обстреливали их из тяжелых минометов, установленных в глубоких траншеях, не,уязвимых для низкотраекторных танковых орудий. Это был неравный поединок. И именно саперы платили по счетам. Командир 2-й роты и два командира взводов погибли в первые несколько минут..."
Только через два часа проходы были готовы, и "Тигры" двинулись вперед. За танками, рядом с ними бежали штурмовые отряды 17-го гренадерского полка. Несмотря на мины, шквальный огонь, гренадеры достигли первой траншеи и... Она была пуста: в начале немецкой артподготовки советские подразделения отошли назад, оставив только наблюдателей и гранатометчиков.
Штурмовые орудия и полдюжины "Фердинандов" 653-го дивизиона майора Штайнера, рассказывает Пауль Карель, действовали на участке фронта 292-й пехотной дивизии. Здесь немцы сразу же смогли продвинуться на 5 км в глубь советской обороны, к Александровке. "Огневые позиции русских были раздавлены. Штурмовые отряды соединились с боевыми порядками 6-й пехотной дивизии, захватившей Бутырки". Однако...
Советские стрелки не запаниковали. Они пропускали вражеские бронированные машины через свои окопы, а затем вступали в бой с немецкими пехотинцами. Германским танкам и штурмовым орудиям приходилось возвращаться, чтобы помочь своей пехоте. Затем они снова шли вперед и... снова возвращались.
Карель: "К вечеру пехота осталась без сил, а танки и штурмовые орудия - без топлива". И все же из немецких батальонов и полков в вышестоящие штабы докладывали: "Мы продвигаемся! С трудом, дорогой ценой. Но мы продвигаемся!"
На следующий день Модель направил на участок, где как будто бы наметился успех, три танковые дивизии. Они схлестнулись в яростной схватке с советскими бронетанковыми соединениями. "Между Понырями и Соборовкой, - говорит Карель, - на участке фронта в четырнадцать километров, началось танковое сражение, по масштабам беспрецедентное в истории военных действий. Оно продолжалось четыре дня.
В кульминационный момент сражения с каждой стороны в нем участвовало от 1000 до 1200 танков и штурмовых орудий. Многочисленные части военно-воздушных сил и 3000 орудий всех калибров дополняли этот жуткий поединок. Наградой являлся холм у Ольховатки с его ключевой позицией - высотой 274".
505-й дивизион "Тигров" под командованием майора Сованта находился на острие немецкого удара. Танкисты, без преувеличения, встретили лес советских противотанковых орудий, на целый лабиринт противотанковых ловушек. Немецких пехотинцев встретила стена огня. Первая волна атакующих захлебнулась. Вторая волна прокатилась на несколько сот метров и тоже остановилась. Около девяти десятков T-IV 2-го батальона 3-го танкового полка 2-й тд майора фон Боксберга пошли третьей волной, но и их бросок был остановлен. 9-я танковая дивизия также не смогла добиться большего.
"Пехотинцы 20-й танковой дивизии, - читаем в книге Кареля, - яростно сражались под обжигающим солнцем 8 июля около деревни Самодуровка. В течение часа были убиты и ранены все офицеры 5-й роты 112-го мотопехотного полка. Тем не менее пехота ползла по полям, захватывая траншеи и напарываясь на новые. Батальоны таяли. Роты становились взводами.
Лейтенант Хенш собрал немногочисленных оставшихся в живых людей: "Вперед, бойцы, еще один окоп!"... У них получилось. Только лейтенант лежал мертвый в двадцати шагах от цели, а вокруг него половина роты, убитые и раненые".
33-й германский мотопехотный полк три дня бился за плацдарм у деревни Теплое. Позиции переходили из рук в руки. Капитан Дизинер, последний оставшийся в живых офицер, собрал остатки 2-го батальона и снова повел их в атаку. Он взял долго оспариваемую у русских высоту. И снова был вынужден отступить. Соседняя 6-я пехотная дивизия овладела лишь склоном ожесточенно обороняемой высоты 274 у Ольховатки.
Карель: "В левом секторе прорыва главной точкой сражения являлась деревня Поныри. "Мы никогда не забудем эту деревню", - даже сейчас говорят воевавшие у Понырей бойцы 292-й померанской дивизии".
Нет, не помогли вермахту ни новые самолеты, ни новые танки, ни мужество и боевое мастерство солдат, офицеров, генералов: последнее крупное германское наступление на Восточном фронте окончилось провалом, наступательная мощь немцев была сломлена необратимо.
В чем же видит Пауль Карель причины поражения?
"Советская армия выдержала бедствия 1941-1942 гг.; она преодолела кризис, захватила инициативу и теперь диктовала ход событий... самое главное, заметно повысилось качество стратегического и тактического руководства, особенно мобильными формированиями. Об этом свидетельствовала не только гибкость в контроле за сражением, но и быстрота, с которой резервы перебрасывались на угрожаемые направления..." РККА была также "вдохновлена новым боевым духом. Призыв сражаться за Отечество был более убедительным для русских солдат, чем прежний избитый лозунг защищать мировую революцию".
Не Сталинградская, а Курская битва, убежден Карель, стала "во всех отношениях судьбоносным сражением, определившим исход войны на Востоке".
КУРСКАЯ БИТВА: невыученные уроки
В этом месяце исполняется 60 лет начала Курской битвы. Но, увы, мы до сих пор живем в плену мифов об этом грандиозном столкновении немецкой и советской военных машин. До сих пор общество упорно держится за миф о победе в танковом сражении под Прохоровкой, хотя поворотным пунктом битвы стали совсем другие события. И верных уроков из Курской эпопеи не сделано до сих пор...
"Год "Тигра"
Курская битва поражает своей "неправильностью". По всем канонам военной науки наступающий теряет втрое-вчетверо больше, чем обороняющийся. Немцы же наступали на сильно укрепленные полосы обороны, уступая советским войскам по числу солдат и техники. При этом они добились серьезных успехов в первые дни битвы. Более того, даже потерпев поражение, Вермахт понес намного меньшие потери, нежели мы.
Почему? Потому, что Гитлер, сделав ставку на качество, в этом случае использовал свое "чудо-оружие" - новые танки T-VI "Тигр". По восточному гороскопу 1943 год был годом Овцы (Козы), но на советско-германском фронте наступил, вопреки календарю, "год Тигра". Даже немногочисленные "Тигры" вызвали среди наших войск особую болезнь — "тигробоязнь".
О ней вспоминал и ветеран Великой Отечественной, известный писатель Василий Быков. По его словам, нередко происходили случаи, когда атакующие советские танкисты, поняв, что сблизиться с "Тиграми" на расстояние прямого выстрела не успеют, покидали свои Т-34 и под огнем возвращались на исходный рубеж. "Пока они его достигали, их машины уже горели, — пишет Быков. — В конце концов, разгадав крамольную уловку танкистов, командование отдало приказ привлекать к суду военных трибуналов экипажи, вышедшие из огня в полном составе. Тогда танкисты пошли на новую хитрость: стали подъезжать к противнику ближе и покидать машины уже под пулеметным огнем из танков. Кто-то из них погибал или был ранен в открытом поле, но кое-кому удавалось пробраться к своим. Из подбитой же, подожженной машины шансов выбраться было несравненно меньше". То есть, попадание снаряда "Тигра" в "тридцатьчетверку" гарантировало полную гибель экипажа последней. Дебют еще одного нового танка — "Пантеры" - оказался неудачным. Ранее не применявшиеся в боях Т-V оказались "сырыми", недоработанными.
Советская армия была слабо подготовлена к встрече с новыми танками противника, хотя о существовании "Тигра" было известно ранее — с ними сталкивались и зимой, и весной 43-го. Более того, под Ленинградом в феврале 43-го захватили подбитый "Тигр" в качестве трофея и получили возможность его изучить.
Встретившийся с "Тиграми" еще в мае 43-го, генерал-майор танковых войск И.А.Вовченко вспоминал, что немецкие танки эффективно поражали советские с двухкилометровой дистанции, в то время как орудия Т-34 не могли пробить броню немецких и с 300 метров. При этом "Тигров" у немцев под Курском было очень мало. На всем северном фасе Курской дуги приняли участие в боях 45 "Тигров", а на южном — около сотни. Помимо двух отдельных тяжелых танковых батальонов, в немецких панцердивизиях танков T-VI было в лучшем случае по 10-15 штук (не считая, конечно, средних). Их можно уподобить средневековым рыцарям, которые сражались в окружении легких воинов-кнехтов. Роль кнехтов играли средние и легкие танки. Нередко за "Тигры" принимали похожие по силуэту модернизированные Т-IV - именно этим и объясняется "многочисленность" этих зверюг в воспоминаниях наших участников битвы.
Но даже небольшое число "тигров" позволило немцам совершить чудо. Их операция "Цитадель" - наступление на Курской Дуге — была лишена фактора внезапности. Советские войска построили несколько оборонительных линий, выкопав тысячи километров противотанковых рвов и окопов, оборудовав огневые точки, устроив множество минных полей. Немецкий офицер-танкист Фридрих Вильгельм фон Меллентин, сражавшийся во время Курской дуги в составе дивизии "Гроссдойчланд", позже писал: "Быстрота, с которой русские устанавливали мины, была поразительной. За двое-трое суток они успевали поставить свыше 30 тыс. мин. Бывали случаи, когда нам приходилось за сутки обезвреживать в полосе наступления корпуса до 40 тыс. мин...".
Тем не менее, немцы прорвали эти сильнейшие рубежи нашей обороны! Уступая русским в числе, они наносили по нам тяжелейшие удары...
Две битвы
Если сравнивать немецкое и советское описания боев на Курской Дуге, можно подумать, что речь идет о двух совершенно разных операциях. Вообще, начиная с 1942-43 годов война с немецкой стороны описывается как непрерывная цепь героических битв с бесчисленными ордами варваров. Успешно отбивая натиск которых и нанося контрудары, немецкие легионы раз за разом "стабилизируют фронт" все западнее и западнее. Советские же полководцы постоянно умудряются уничтожать немцев больше, чем было на самом деле. В целом, обе стороны ведут "неравный бой" и постоянно одерживают тактические победы. Поэтому, оценивая результаты боев, необходимо опираться на какие-то надежные источники, например сводки о собственных потерях, которые идут в документах для служебного пользования. Все прочее — это из области пропаганды. В этом можно было убедиться недавно, слушая американские сводки о потерях югославской армии в Косово. Еще Наполеон в таких ситуациях говорил: "Ложь, как в военном бюллетене".
Советская "классическая" история, описывая провал немецкого наступления летом 1943-го, считает кульминационным моментом битвы сражение на "южном фасе" - под Прохоровкой, где, 12.07.43 во встречном танковом бою немцы под командованием Манштейна потерпели сокрушительное поражение и прекратили наступление. При этом советские историки умудрились "уничтожить" немецких танков больше, чем было во всем принимавшем участие в бою 2-м танковом корпусе, а "тигров" - больше, чем их было во всей 4-й танковой армии гитлеровцев, наступавшей с юга на Курск.
Это "классическое" описание битвы в последнее время ставится под сомнение. Манштейн проводил наступление достаточно успешно — и продолжал его еще и после Прохоровки. Все его дивизии, кроме одной танковой, сохранили боеспособность. Кроме того, в резерве оставался 24-й танковый корпус с 17-й танковой дивизией и дивизией СС "Викинг". Так, 13-15 июля немцы продолжили наступление в направление Волобуевка — Шахово, где в мешок попали четыре советские стрелковые дивизии. В итоге он был ликвидирован, по советским же источникам эти дивизии отошли на северо-восток — при этом неизвестно, какие потери они понесли при прорыве.
В своих мемуарах немецкие военачальники практически не заметили "крупнейшего танкового сражения" под Прохоровкой. Дело, видимо, в том, что советское командование в Курской битве неоднократно бросало в мясорубку танковые корпуса и армии. Этот день для наступающих немцев особо ничем не выделялся из череды предыдущих дней операции "Цитадель". И уж во всяком случае, он был далеко не самым тяжелым с точки зрения собственных потерь....
Оправдания "победителя"
Что же это такое — сражение под Прохоровкой? На седьмой — восьмой день операции немцы на южном фасе Курской дуги, наступая в северо-восточном направлении тремя клиньями, рассекли оборонительные рубежи нашего Воронежского фронта. Контрудар 5-й гвардейской танковой армии Ротмистрова должен был ликвидировать один из немецких прорывов.
Согласно Большой Советской Энциклопедии, 12 июля 1943 в бою под Прохоровкой участвовало 800 советских танков против 700 немецких, из которых немцы потеряли до 400 (советские потери оценивались порядка 300 боевых машин). Но представитель Ставки Верховного Главнокомандования, маршал Советского Союза В.Василевский, находившийся в тот момент также под Прохоровкой, оценивал количество принимавших участие в бою немецких танков в две сотни.
И если приведенные цифры советских потерь в целом примерно соответствуют действительности, то потери противника явно завышены. В реальности в это время во всех частях Э.Манштейна на всем южном фасе Курской Дуги насчитывалось 700 танков и штурмовых орудий, а только в 5-й гвардейской танковой армии Ротмистрова их было около 800 машин. Так вот, против этой армады Ротмистрова на подступах к Прохоровке действовала только часть сил 2-й танкового корпуса СС, в составе которого на тот момент было 268 танков и самоходок, в том числе — пятнадцать "Тигров" и ни одной "Пантеры"!
Таким образом, наши танкисты под Прохоровкой обладали колоссальным численным перевесом над немцами. Немудрено, что уже в августе 1943-го по решению Сталина была создана комиссия под председательством Георгия Маленкова, которая сочла Прохоровку неудачей. Наши потери в несколько раз превысили немецкие, боевая задача не была выполнена. Лишь прекращение по приказу Гитлера наступления Манштейна на Курск спасло карьеру генерал-лейтенанта Ротмистрова. С другой стороны, никакого "разбора полетов" и оргвыводов по результатам Прохоровки немцы не делали, что ясно показывает, кто на самом деле выиграл это бой.
Дубинки против булата
Ниже я процитирую один когда-то секретный документ — датированное 20 августа 1943 г. письмо маршалу Советского Союза Г.Жукову, в котором генерал-лейтенант танковых войск Петр Ротмистров пытается оправдаться за неудачный ход боев. Он писал:
"В танковых боях и сражениях с 12 июля по 20 августа 1943 года 5 Гвардейская Танковая Армия встретилась с исключительно новыми типами танков противника. Больше всего на поле боя было танков Т-V ("Пантера"), в значительном количестве танки Т-VI ("Тигр"), а также модернизированные танки Т-III и Т-IV".
Здесь Ротмистров "лукавит": "тигров" было совсем мало, а "пантеры" под Прохоровкой и вовсе не действовали. Основную массу немецких танков составляли модернизированные Т-IV, новым танком никак не являвшиеся. О "Пантерах" и "Фердинандах" в Прохоровскиом сражении Ротмистров "вспоминает" и в своих мемуарах...
"Командуя танковыми частями с первых дней Отечественной войны я вынужден доложить Вам, что наши танки на сегодня потеряли свое превосходство перед танками противника в броне и вооружении, — пишет далее в письме Ротмистров. — Вооружение, броня и прицельность огня у немецких танков стали гораздо выше и только исключительное мужество наших танкистов, большая насыщенность танковых частей артиллерией не дали противнику возможности использовать до конца преимущества своих танков.
Наличие мощного вооружения, сильной брони и хороших прицельных приспособлений у немецких танков ставит в явно невыгодное положение наши танки. Сильно снижается эффективность использования наших танков и увеличивается их выход из строя.
Когда же немцы своими танковыми частями переходят, хотя бы временно, к обороне, то этим самым они лишают нас наших маневренных преимуществ и наоборот начинают в полной мере применять прицельную дальность своих танковых пушек, находясь в то же время почти в полной недосягаемости от нашего прицельного танковогоогня.
Таким образом при столкновении с перешедшими к обороне немецкими танковыми частями мы, как общее правило, несем огромные потери в танках и успеха не имеем".
Меж строк этого документа проступает истинная картина боя при Прохоровке. Заняв оборону, немцы в первой половине дня 12 июля отразили наступление 5-й гвардейской танковой армии, которая понесла при этом большие потери, а затем — нанесли контрудар. При этом танк "Тигр", я подчеркну, не был совершенным сюрпризом для советских войск — и его боевые качества были известны. Поэтому П.Ротмистров, который послал свои танки без артподготовки и разведки с воздуха в самоубийственную атаку на обороняющихся немцев, показал себя, мягко говоря, не с лучшей стороны.
"Немцы, противопоставив нашим танкам Т-34 и КВ свои танки Т-V ("Пантера") и Т-VI ("Тигр"), уже не испытывают былой танкобоязни на полях сражений", — оправдывается Ротмистров. Но стоит напомнить, что в 1941-1942 годах немцы, чьи танки были намного хуже наших Т-34 и КВ, все же смогли им противостоять. А вот советские командиры вроде Ротмистрова, когда положение поменялось на противоположное, растерялись.
Хотя не в одном Ротмистрове дело. Почти треть его машин на поле боя составляли легкие Т-70 — с тонкой броней и 45-миллиметровой пушкой. Посылать их в бой против немецких машин 1943 года — все равно, что переть с деревянными штакетинами на противника с булатными мечами. Т-70 гибли массой. Привыкнув за 1941-1942 годы к тому, что со стороны немцев воюют легкие и средние танки, советская промышленность стала массой гнать "семидесятки". Потеряли былой блеск и "тридцатьчетверки". Ротмистров открыто признает, что экипаж работает в крайней тесноте, что обзор из машины крайне плох, что башня Т-34 вращается медленно и неравномерно. Характерно, что трофейные "тридцатьчетверки" немцы в первую очередь оснащали командирскими башенками, чтобы "дать глаза" полуслепому танку. Лишь после Курска в нашей армии появится Т-34-85 — с более мощной пушкой и частично исправленными недостатками.
Фактор организации
Наконец, можно отметить еще одно обстоятельство: лучшую организацию немецких танковых частей. Рейх был вынужден воевать при острой нехватке сырья. Поэтому Вермахт создал при своих танковых дивизиях мощные ремонтные службы, которые после каждого боя старались эвакуировать с поля боя подбитые машины в тыл и восстанавливали их. В сравнении с ними, советские танкисты воевали "бесхозяйственно" и расточительно.
"...Кроме того, прошу резко улучшить оснащение танковых частей эвакуационными средствами. Противник все свои подбитые танки, как правило, эвакуирует, а наши танкисты этой возможности зачастую бывают лишены, в результате чего мы много теряем на этом в сроках восстановления танков. Одновременно, в тех случаях, когда поле танковых боев на некоторый период остается за противником, наши ремонтники взамен своих подбитых танков находят бесформенные груды металла, так как в этом году противник, оставляя поле боя, все наши подбитые танки взрывает", — жалуется Ротмистров.
Именно поэтому на Курской дуге немцы то и дело вводили в бой танки, подбитые советскими снарядами накануне. А тот факт, что советских танков во время боев на Курской Дуге было уничтожено в несколько раз больше, чем немецких, нельзя объяснить лишь превосходством немецкой бронетехники.
Другой секрет боевой эффективности гитлеровцев нужно искать в умелом управлении войсками на поле боя. По свидетельству немецкого генерала фон Меллентина, под Курском они применили новый строй — "танковый колокол". Впереди шли тяжелые, оснащенные прекрасными оптикой и радиосвязью "тигры", которые из мощных орудий издали поражали и Т-34, и русские противотанковые пушки, сами оставаясь невредимыми из-за толстой брони. За тяжелыми машинами катили легкие танки, готовые преследовать противника. Наконец, позади широкой дугой шли средние танки.
Старший танковый начальник вместе с наблюдателями от всех видов тяжелого оружия следовал в боевых порядках "колокола" непосредственно за головными средними танками. Он поддерживал радиосвязь с авиацией, которая точными ударами расчищала путь наступающему "колоколу" немцев, прикрывая его с воздуха. Саперы на бронетранспортерах двигались сразу за головными танками "колокола" в готовности проделать проходы в минных полях.
Стоит заметить, что в нашей-то армии действия наземных войск и авиации и через 60 лет после Курска согласовываются с огромным трудом. А немцы уже тогда научились сплачивать танки, авиацию и артиллерию в единый боевой организм, отчего с успехом противостояли превосходящим силам наших войск.
Да, немцы потерпели поражение. Но перелом в Курской битве произошел не на южном фасе, а на северном, где воевал Центральный фронт. К тому же, умелое использование немцами качественно новой техники и прекрасная организация взаимодействия вылились в огромные потери наших войск. Вот что значит качество, которое позволяет сражаться против превосходящих сил противника!
Видимо, отечественные генералы вынесли явно не те выводы из битвы под Курском. В отличие от натовцев, наши военные во второй половине ХХ века по-прежнему делали ставку не на качество, а на количество. Все силы и средства генералы бросали на то, чтобы наклепать побольше оружия — но при этом забывали о таких "мелочах", как средства связи, разведки и управления. Наши танки по-прежнему обладают "генетикой" Т-34 — они так же тесны внутри, у них маленький экипаж, они легче западных, хотя и просты в обращении, и ремонтопригодны. А вот американские и европейские машины — это внуки "Тигра". Они отличаются большей сложностью, лучшей защитой и более серьезным вооружением.
"Но ведь это — уже в прошлом! — скажете вы. — Нет больше СССР и его огромной военной машины. И пришло время совсем других войн. К чему нам уроки старой битвы?" А к тому, что сейчас, когда Россия испытывает нехватку ресурсов и людей, когда она небогата, нужно учиться воевать так же качественно и с таким же умом, как и наши враги под Прохоровкой. Даже если противостоит тебе враг не на очередном "Тигре", а на джипе с гранатометом...
Курская дуга глазами немецкого танкиста Когда немецкие войска начали наступление на Курск (операция «Цитадель»). 2-я танковая дивизия, в которой служил Иоахим Шолль, действовала на южном фасе дуги. Шолль командовал недавно полученным танком «Тигр», 10 июля он со своим экипажем впервые испытал новый танк в деле. Упоминаемые в тексте дневника Уша и Герт - это однополчане Шолля, тоже командиры «Тигров». У Шолля с ними было пари: кто к концу войны будет иметь больший боевой счет. Каждый поставил на кон по 100 марок. Пари с Гертом и Ушей 10 июля 1943 г. Ничего особенного в моем первом бою на «Тигре» не произошло. Нас обстреливали в течение нескольких минут, но огонь велся как-то неорганизованно. Несколько снарядов ударило в броню моего «Тигра» - мне это не понравилось... Мы продвинулись примерно на 8 км, движение сильно замедлялось из-за минных полей и досаждающих самолетов противника. Я не видел в течение дня ни одного танка противника. Уша записал на свой счет два вражеских танка (...). 11-12 июля 1943 г. Сегодня мы поразили свою первую мишень - грузовик. (...) Уша записал на свой счет еще три победы. Свинья, он уже прилично меня опережает! Наверное, ему попался гораздо лучший наводчик. Я слышал, что мы сегодня потеряли на минных полях четыре «Тигра». Я стал осторожнее при движении. Прохоровка: миф или подвиг? Здесь публикацию дневника придется прервать. 12 июля - день знаменитого сражения под Прохоровкой - одного из ключевых событий в боях на Курской дуге. Согласно Большой советской энциклопедии, 12 июля 1943 года в битве под Прохоровкой участвовало 800 советских танков против 700 немецких. Немцы потеряли до 400 машин, советские потери - порядка 300 машин. Командующий 5-й гвардейской танковой армией Павел Ротмистров пишет в мемуарах, что с обеих сторон дралось около 1200 танков и самоходных артиллерийских установок, при этом «гитлеровцы превосходили нас по количеству боевых машин, особенно тяжелых». Представитель Ставки маршал Александр Василевский, также находившийся в тот момент под Прохоровкой, оценивал количество принимавших участие в бою немецких танков в... две сотни. Неразбериха усугубляется тем, что под словами «Прохоровское сражение» порой понимают и бои, которые начались в этом районе ранее. На 7-8-й день операции в полосе наступления на южном фасе Курской дуги немецкие войска вклинились в советскую оборону своеобразным трезубцем, при этом возникла угроза окружения нескольких советских стрелковых дивизий южнее Прохоровки. «Стальной молот» 5-й гвардейской танковой армии Ротмистрова и должен был сломать один из этих зубьев. Расчет делался, видимо, на превосходство в силах и технике. Согласно советским документам, изученным заместителем директора Государственного военно-исторического музея-заповедника «Прохоровское поле» по науке В. Замулиным, 5-я гвардейская танковая армия потеряла в тот день 341 танк и САУ, что составляет почти две трети советской бронетехники, участвовавшей в этом бою. Потери с нашей стороны превысили 10 тысяч человек убитыми, пропавшими без вести и ранеными. Немцы, остановив советское наступление, 12 июля во второй половине дня сами нанесли контрудар. Наши и их потери под Прохоровкой различаются, по данным исследователей, на порядок. Причины - в серии тактических ошибок советского командования. Наступление начали без артподготовки и поддержки с воздуха - немецкая авиация господствовала в небе над полем боя. Советские войска встретили организованную оборону противника с заранее вкопанными танками и штурмовыми орудиями. Но вернемся к дневнику Иоахима Шолля. В нем тоже отражен накал событий. «Заряжающего вырвало дважды» 15 июля 1943 г. Что за день! Я думаю, мы сегодня подбили 5 танков, но не уверен в этом, так как везде было столько пыли и столько танков! Трудно было даже просто найти цель. Я почти приказал открыть огонь по нашему штурмовому орудию, подумав, что оно русское. Я знаю точно, что уничтожил русскую САУ, так как она была всего в 50 метрах передо мной. Ее куски долетели даже до моего «Тигра». Это какое-то сумасшествие! Во время обучения нам говорили, что мы должны уничтожать цели на больших дистанциях, но мне и в голову не приходило, что они имели в виду такую (!) дистанцию. Я думаю, что мы также уничтожили несколько противотанковых орудий противника, так как и я, и Герт, и Карл обстреливали фугасными снарядами их позиции. 16 июля 1943 г. Еще один день в аду. Мы буквально расстреляли пехотную колонну противника, пытавшуюся обойти наших гренадеров с фланга. Даже внутри «Тигра» мы слышали, как наши солдаты радостно кричали всякий раз, когда очередной снаряд ложился прямо в середину русских. Мы чувствовали себя прекрасно. Хотя, честно говоря, наблюдать за летающими повсюду кусками тел мне удовольствия не доставляло. Берти, нашего заряжающего, дважды вырвало прямо в пустые ячейки хранилища снарядов. Сам будет убирать. Еще одна ночь, пытаюсь уснуть. Не думаю, что получится. Я не могу нормально поспать уже в течение трех суток. «Тигры» и «Микки-Маусы» В дневнике Иоахима Шолля есть запись еще об одном явлении, про которое по понятным причинам не очень хотели упоминать советские источники. Но это тоже деталь времени... Шолль, как вы помните, командовал «Тигром». «Мне кажется, что русские боятся «Тигров», - записывает Шолль, - все разбегаются, стоит нам лишь показаться. Шолль, увы, не преувеличивает. Именно появление и в целом успешное применение новых тяжелых немецких танков на фронте во многом определило специфику боев. «Тигры» эффективно поражали наши танки с двухкилометровой дистанции, в то время как орудия Т-34 не могли пробить броню немецких и с 300 метров. «Тридцатьчетверки» (немцы звали их «Микки-Маусами» за сходство при открытых башенных люках с этим забавным диснеевским персонажем) были маневреннее, но если условия боя не давали реализовать это преимущество - то и уязвимее. Естественной психологической реакцией стала «тигробоязнь». Чтобы не быть голословным, процитирую недавно умершего Василя Быкова («Цена прошедших боев»). Знавший войну не понаслышке, писатель вспоминал, что атакующие советские танкисты, поняв, что сблизиться с «Тиграми» на расстояние прямого выстрела не успеют, часто покидали свои Т-34 и под огнем возвращались на исходный рубеж. «Пока они его достигали, их машины уже горели, - пишет Быков. - В конце концов, разгадав крамольную уловку танкистов, командование отдало приказ привлекать к суду военных трибуналов экипажи, вышедшие из огня в полном составе. Тогда танкисты пошли на новую хитрость: стали подъезжать к противнику ближе и покидать машины уже под пулеметным огнем из танков. Кто-то из них погибал или был ранен в открытом поле, но кое-кому удавалось пробраться к своим. Из подбитой же, подожженной машины шансов выбраться было несравненно меньше». «Тигры» попортили немало крови нашим танкистам, но то, что советских танков во время тех боев было уничтожено в несколько раз больше, чем немецких, нельзя объяснить лишь превосходством вражеской бронетехники. Танки не дерутся сами по себе и только между собой. Дрались же наши войска, не щадя себя. Перелом После начала советского наступления немцы прекратили операцию «Цитадель» и 16 июля начали отвод войск на исходные позиции. 19 июля 1943 г. Это сражение складывается для нас не слишком хорошо. Видимо, русских здесь гораздо больше, чем ожидалось. Я слышал, что танковые батальоны «Тигров», действующие далеко впереди, несут большие потери. Это начинает меня пугать. Наши позиции буквально захлестнули войска коммунистов. Мы запросили артиллерийскую и авиационную поддержку, так как наши запасы фугасных снарядов подходят к концу. Перекрестным огнем нам удалось загнать около 2000 русских в ров (Видимо, Шолль имеет в виду не противотанковый ров, а овраг. - М.П.). Мы уже трижды перезаряжали ленты наших пулеметов и пополняли боезапас фугасных снарядов. Я никогда прежде не видел столько крови. Мне было плохо. Берт смеялся надо мной, пока до него не дошло, что со мной случилось. Я никогда не забуду этот день. 20 июля 1943 г. Сегодня мы получили удар противотанкового снаряда в бортовую броню. Он разорвал защитный козырек над траком. Мы подумали, что это конец, но Роберт, наш водитель, сказал, что «Тигр» по-прежнему на ходу и хорошо управляется. Мы по-прежнему не в Прохоровке... Уничтожаем штурмовые орудия русских в больших количествах. Уша сказал, что они не будут засчитываться в нашем пари. Это меня расстроило, так как в этом случае я отстаю от него уже на... 10 побед. 21 июля 1943 г. Вы можете в это поверить - наш ужасный танк сломался! Роберт думает, что проблема в трансмиссии. Нас буксируют в расположение ремонтных мастерских. В очереди на ремонт стоят порядка 8 «Тигров» из разных подразделений. Некоторые из них несут на броне множество отметин от снарядов, так что, полагаю, мы еще счастливчики. (...) Техники сказали, что нам придется ждать дня три. Мы доложили в штаб и попросили небольшого отдыха. Я должен отдохнуть, у меня до сих пор перед глазами стоят те искалеченные тела в овраге. «Дела идут совсем плохо» 25 июля 1943 г. Наконец-то наш «Тигр» отремонтирован. Механики работали всю ночь - поступил специальный приказ «Срочно вернуть все танки на фронт». Вообще дела идут совсем плохо. На пути назад нам поступил приказ отбуксировать в ремонт другой поврежденный «Тигр». Прекрасно, ведь это оказался «Тигр» Уши! Теперь у меня есть прекрасная возможность догнать его. Уша возмущался по поводу бардака, который творится на фронте. Сказал, что никто не знает, кто где находится, а русские войска идут сплошной волной. По его словам, русские совершенно не обращают внимания на количество своих убитых. Мы тоже несем потери. Уша сказал, что во второй роте осталось только три танка. 27 июля 1943 г. Сегодня ничего не подбил. Целый день мы вели огонь, но из-за пыли и дыма я не знаю, что мы там подбили. Я чувствую себя очень уставшим, как и весь экипаж. Роберт дважды практически засыпал на ходу - и это в таком шуме! Карл сказал, что мы уничтожили пару орудий, один Т-34 и много пехоты. Я ничего из этого подтвердить не могу, но все равно заявлю об этих победах, так как я пока не вышел из этой гонки за 200 марок. 28 июля 1943 г. Сегодня нам приказали отступить и перегруппироваться. Это первый раз с начала операции «Цитадель», когда я увидел всю роту в полном сборе. Мы потеряли несколько танков, в основном из-за поломок, но некоторые подорвались на минах. Молодой Герт серьезно ранен и отправлен в Берлин. Уша сказал, что Герт потеряет правую руку, и пари теперь остается лишь между нами двумя. Я сказал, что Уша победил в этом пари и мы заключим новое, когда Герт вернется. Собственно, мне эти 100 марок были не очень-то и нужны. Мы возвращаемся обратно в Белгород. На своем пути мы встретили группу пехотинцев. Они выглядели очень уставшими. Я почувствовал себя виноватым и предложил им забраться на броню. Они устроились за башней. Роберт болтал всю дорогу, пока я и Карл не потеряли терпение и не сказали ему заткнуться. Мне, как офицеру, не следовало бы этого делать. Я не потерял контроль над собой, но после этого месяца боев я не думаю, что уже когда-либо буду таким, как раньше... Судьба Иоахима Шолля Буквально через месяц в дневнике Иоахима Шолля появилась новая запись: Создается впечатление, что у русских бесконечное количество солдат и танков, которые накатываются на нас бесконечными волнами. В бою приняло участие несколько сотен Т-34 и КВ. Я был очень напуган. Это был первый раз, когда мне показалось, что я погибну. Мне не хочется быть похороненным в России. В России Шолль похоронен не был. 11 ноября 1943 года его тяжело ранило под Киевом. На несколько месяцев Шолль угодил в госпиталь, летом 1944-го его направили во Францию - воевать против англо-американских войск. Во время бомбежки Шолль был снова ранен и попал в плен. В течение нескольких лет, как эсэсовец, он содержался в лагере нацистских военнопленных «Комри» в Шотландии. Военный дневник Шолля был изъят, переведен и опубликован в Англии без его ведома. Умер Шолль в 2001 году. «Мы должны пройти этот километр» Дневник Иоахима Шолля читает русский танкист. 22 июня 1941 года механик-водитель танка Виктор Крят собирался на футбольный матч. Служба подходила к концу, он мечтал вернуться в Одесский морской институт, с первого курса которого призвался в армию. К Курской битве в июле 1943 года он был уже заместителем командира танковой роты по техчасти. С первых дней войны Виктор вел дневник: мечтал быть писателем. Тетрадку носил в сумке с инструментами, в вещмешке. Дневник сгорел в танке, под Будапештом. Но записей с Прохоровского поля там все равно было бы не найти: на Курской дуге у технарей времени писать не было. Ольга ТИМОФЕЕВА Митинг перед боем Сегодня, когда полковник-инженер в отставке, ведущий научный сотрудник московского НИИ ГО ЧС Виктор Михайлович Крят, кандидат военных наук, первым в 1953 году запустивший танки на пятиметровую глубину под воду, читает дневник фашистского танкиста, он испытывает одно чувство - негодование. Ксерокопия дневника исчеркана, на полях - краткие пометки: «Ложь!». Немецких танков под Прохоровкой сгорело немногим меньше, чем наших. И впервые отступать немцы стали не 27-го, а еще 17 июля. Он прямой очевидец тех событий, его 170-я танковая бригада дралась на передовой, прикрывая идущую за ними и, как самому ему кажется, более героическую 181-ю. - Вечером 11 июля у нас проходил митинг. Выступали коротко, сжато, объясняли четко и правдиво: «Имейте в виду, у немцев новые танки - «Тигр», «Пантера» и самоходное орудие «Фердинанд», на которых установлено зенитное орудие 88, 75 и 88 миллиметров!» С начальной скоростью снаряда более 1000 метров в секунду они могли пробить наш Т-34 с полутора километров. А 76-миллиметровая пушка наших танков могла пробить немецкий танк только в борт, только подкалиберным снарядом и не дальше, чем с полукилометра. Нам говорили: «Товарищи, мы должны построить боевые порядки так, чтобы добраться до немецких танков и пройти этот километр, пока мы не можем их пробить!» Это поразительно, танковый корпус никогда не строится в два эшелона, а тут в три: 170-я, 110-я и 181-я танковые бригады. Наша 170-я пошла в первом эшелоне, и наша задача была - лететь как можно быстрее и бесприцельно стрелять в сторону немцев, прикрывая бригады за нами. И вот 181-я танковая бригада ворвалась в боевые порядки немцев и начала расстреливать эти танки... Сражение В 170-й бригаде были подбиты все танки. Командиром орудия у механика-водителя Крята был белорус Гаврусенок, командиром танка - украинец Прокопчук. Оба они не дожили до Победы. На вопрос, почему немного награжденных героев этой битвы, ветераны ответят: некому был представлять и некого было награждать... - Саша Николаев был механиком-водителем танка 181-й танковой бригады, - рассказывает Виктор Михайлович. - Его танк подбили, ранило командира роты. Вытащили его из танка, и в ямку. Танк горит. И тут идут два «Тигра». Что делать? Саша прыгнул в горящий танк и помчался на них. От удара у «Тигра» боеукладка сдетонировала и взорвалась. И немецкий танк рядом - тоже. Взорвался и танк Саши Николаева. На Прохоровском поле сейчас стоит его бюст. Это к вопросу, боялись ли наши танкисты «Тигров». Много таких случаев хранит память. Летели фашистские самолеты бомбить советские танки. Танки попрятались в посадках, а посередине поля остался один - стоит! Так разозлил противника, что решили его добить. А он вертится на поле: вперед, назад, стоп - бомбы падают мимо. Немцы выбросили все и улетели. А он все поле испахал, но не дал себя подбить и спас от самолетов остальных. Ротмистров вытащил ордена Боевого Красного Знамени и там же вручил экипажу. - Сражение шло с утра и до позднего вечера, - вспоминает Виктор Михайлович. - Я никогда ни до, ни после не видел, чтобы самолеты летали в пять-шесть слоев! Вверху где-то воздушные бои, летят наши, сначала «Илы», потом «Петляковы», бомбардировщики, потом немецкие Ю-87, Ю-88, «мессеры». У меня был страх перед авиацией с 1941 года, а тут я абсолютно был безразличен, потому что такое творилось на земле! Сплошной грохот: выстрелы пушек, противотанковая артиллерия, артиллерия обычная, кто кого бьет - понять невозможно. Итоги - Это было кладбище танков. Особенно досталось «Черчиллям» - ненавистные машины, английская дрянь. Стояли пять дней, с 12-го по 17-е, друг против друга, не двигаясь вперед. Мы из двух-трех танков собирали один. Дошло до того, что болванками, которыми стреляли немцы, забивали дыры в броне, обваривали электросваркой... За войну Виктор Михайлович перебрал своими руками не только все советские танки от Т-26 и БТ-7 до Т-34 и КВ, но и союзные «Валентайны» и «Матильды», М4А2. К победе пришел зампотехом комбата трофейных «Пантер»: - Преимущество наших танков было в том, что они имели высокую скорость и, ворвавшись, маневрировали среди боевых порядков, а немецкие машины были неповоротливы, тяжелы и медлительны. Только у нас были бронебойные снаряды, которые, пробив броню танка, взрывались внутри. Ни одна армия не имела подкалиберных снарядов: за время, пока он проходил сквозь броню, сердечник накалялся и воспламенял горючее. Между прочим, у немцев танки, как ни удивительно, были с бензиновыми двигателями до самого конца войны. Они не смогли создать быстроходный дизель, какой был у нас. А бензин загорается мгновенно. «Этот Шолль просто болтун» Виктор Михайлович забрал дневник с собой и на следующий день написал ответ на оборотах листочков. Извиняясь за почерк - испортился после инсульта, он читал вслух, делая по ходу дополнения. «В целом эти записки и дневник не соответствуют действительному состоянию и положению войск. Они ошибочны, даже по датам и по времени не совпадают с положением войск и боями. Ведь на Прохоровском поле в тактическом и оперативном плане после столкновения двух армий не было победителей. Но через пять дней немцы начали отход. У них уже не было сил отразить наши атаки: мы за это время сумели восстановить боеспособность, а они - нет». Он отрывается от исписанного листка и вглядывается вдаль: - 13-го был еще отголосок боев, а потом все прекратилось, стояли друг против друга до 17-го числа. Немцы не могли ремонтировать свои сложные машины в поле, а наши техники уже восстановили около 200 танков. Поняв это, немцы начали отход на исходный рубеж, но остановиться не могли: мы вцепились им в хвост. Отход только сначала кажется планомерным, а потом превращается в бегство. И так они бежали до Днепра. «Немецкие «Тигры» и «Пантеры» были хороши только из засад, в обороне, но для выполнения основного предназначения танков - действий стремительных в оперативной глубине противника - они непригодны. У них низкая скорость и проходимость, поэтому маневренность танковых подразделений крайне недостаточна для быстротечных танковых боев. При правильном применении танков выигрыш всегда был на нашей стороне«. - В 1943-м мы действовали, как немцы в 1941-м, не обращая внимания ни на что. Этот танкист просто болтун. Устраивали соревнования на сто марок - будто они неуязвимы. Но у самого же проскальзывает ужас и боязнь, которые он проявлял в боях. «А там, где наши танки били в лоб, естественно, мы несли потери. Впрочем, точно так же и с немецкой стороны. Когда они старались бить в лоб, используя более высокую бронезащиту, то тоже несли большие потери и не достигали успеха. Боевые действия - это не только техника, но и боевой дух, вера в правое дело, вера в своих командиров и товарищей, вера в оружие, которым ты владеешь, знаешь его достоинства и недостатки. Тогда и в бой идешь с уверенностью. И самое главное, вера в самого себя, в свои силы, умения, навыки. Вера в победу свою: погибнет враг, а не я. И последнее. Дисциплинированность каждого бойца и офицера, умение выполнять приказ старшего, как бы ни было тяжело и опасно. Каждый боец перед боем волнуется, но только вступает в бой, все чувства отходят - остается только жажда победы и достижения успеха в бою». Виктор Михайлович вскидывает голову и долго подыскивает слова. - Вот мой ответ этому... фашисту, - наконец говорит он.
