СТОРОЖЕВАЯ И СТАНИЧНАЯ СЛУЖБА
система погран. охраны и разведки на юж. и юго-вост. рубежах России для предотвращения внезапных набегов крымских татар. За засечные черты высылались станицы и сторужи. Станица - конный отряд, высылавшийся далеко в степь, сторожа - небольшой конный пост, несший службу несколько впереди засечной линии. Стройную организацию С. и с. с. получила только с 70-х гг. 16 в. Реорганизация погран. службы была проведена воеводой кн. М. И. Воротынским, назначенным ее начальником. В 1571 с участием служилых людей, вызванных из юж. городов, был подготовлен устав С. и с. с. По уставу сторожи состояли из 4-10 чел., станицы - из 60-100 чел. Они высылались из погран. городов и несли службу с 1 апр. до выпадения снега, периодически меняясь. Станицам, помимо дозора, вменялось в обязанность боем задерживать небольшие отряды врага и вовремя сообщать о приближении крупных его сил. Для несения С. и с. с. привлекались казаки, дети боярские и др. служилые люди. В кон. 17 в. С. и с. с., с ликвидацией угрозы нападений крымских татар, потеряла свое значение, позднее - ликвидирована.
Лит.: Марголин С. В., Оборона Рус. гос-ва от тат. набегов в кон. XVI в., в кн.: Воен.-ист. сборник, М., 1948 (Тр. ГИМ, в. 20); Чернов А. В., Вооруж. силы Рус. гос-ва в XV-XVII вв., М., 1954.
В. С. Бакулин. Москва.
Советская историческая энциклопедия. - М.: Советская энциклопедия . Под ред. Е. М. Жукова . 1973-1982 .
Система пограничной охраны и разведки на южных и юго восточных рубежах России для предотвращения внезапных набегов крымских татар. За засечные черты высылались станицы и сторожи. Станица конный отряд, высылавшийся далеко в степь, сторожа… … Русская история
Береговая служба в Московском государстве - БЕРЕГОВАЯ СЛУЖБА ВЪ МОСКОВСКОМЪ ГОСУДАРСТВѢ (сторожевая, станичная и полевая). Границы Московской Руси, прилегавшія къ степямъ Волжскимъ, Донскимъ и Днѣпровскимъ, открытыя нападеніямъ татаръ и другихъ кочевниковъ, требовали постоянной обороны и… … Военная энциклопедия
Набеги крымских татар и ногайцев на русские земли Великого княжества Литовского (впоследствии, Речи Посполитой) и Московское государство регулярные набеги с целью захвата невольников, участившиеся после обособления Крымского ханства, в… … Википедия
Пограничная история - 1) процесс формирования, функционирования, охраны и защиты пределов, передовых рубежей и государственных границ государств; 2) учебная дисциплина в образовательных учреждениях ПС РФ; 3) отрасль отечественной исторической науки, составная часть… … Пограничный словарь
- (также Юрьев Захарьин) боярин; умер 23 го апреля 1586 г.; сын Романа Юрьевича Захарьина и жены его Иулиании Феодоровны и любимый шурин царя Иоанна Грозного. Он был женат дважды: в первом браке на дочери Ивана Дмитриевича Ховрина Варваре Ивановне… … Большая биографическая энциклопедия
Служилые люди - группа нас., обязанная нести гос., военную и адм. службы. Делились на С.Л. по отечеству (бояре, окольничие, думные дворяне, думные дьяки, стольники, стряпчие, моск. и выборные дворяне, дети боярские) и С.Л. по прибору (стрельцы, пушкари,… … Уральская историческая энциклопедия
В допетровское время небольшие посты (4 8 чел.), выставлявшиеся впереди сторожевой линии к стороне Крыма. Они делились на ближние и дальние (послания иногда на 50 60 в. от города), сменные и бессменные. Высылка С. начиналась с открытия весны (ок … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
Святогорская и Бахмутская сторожи. «Святые горы» – первое постоянное поселение на территории Донецкого края.
Формирование буферной зоны на юго-западных рубежах Московского царства. Приазовье и Подонцовье – территория межэтнического, межрелигиозного, межкультурного пограничья. После захвата турками Очакова казакам стало трудно попадать в Чѐрное море. Пришлось прокладывать обходные пути. Так появился т.н. Соляной путь, пролегавший через нашу территорию: Днепр – Самара – Волчья – волоком до Кальмиуса или Миуса – Азовское море – Керченский пролив – Чѐрное море В 1500 г. в устье Кальмиуса появился зимовник казаков Домаха (Адомаха). Другие зимовники появились по Бахмутке. Некоторые из казаков поступали на службу к Московскому царю и занимались охраной границ государства, за что получали определѐнные привилегии. Одна из таких служб проходила по реке Лугань. В пределы Левобережной Украины и России через донецкие степи из Крыма вели три дороги («сакмы»): - Муравская – по водоразделу Днепра и Северского Донца выходила к Ливнам, Туле и Москве. - От неѐ у верховьев Сухого Торца отходила Изюмская, которая шла к Изюмскому броду на Донце, а оттуда по правому берегу Оскола выходила на соединение с Муравской у тех же Ливен. - Кальмиусская отделялась от Муравской у верховьев реки Молочные Воды, уходила на восток к Кальмиусу, правым его берегом выходила в междуречье Бахмута и Лугани, переходила Донец между реками Красной и Айдаром и шла на соединение с Муравской у г. Ливны. С начала XVI в. по этим дорогам орды крымского хана вместе с отрядами ногаев вторгались в пределы Левобережной Украины и России. Чтобы предупредить внезапность татарских набегов, московские князья высылали в степь сторожевые отряды, которые вели наблюдение за переправами на Северском Донце и сообщали порубежным воеводам о месте и количестве вторгшихся в пределы Русского государства татарских отрядов. Поэтому с XVI в. Северский Донец становится неофициальной границей между Крымским ханством и Московским княжеством. После разорения Москвы в мае 1571 г. крымским ханом Девлет-Гиреем, правительство Ивана IV Грозного назначило новые сторожи и станицы. Если в задачу сторож, располагавшихся на левом берегу Донца, входил контроль за переправами через реку, то станицы, углубляясь в степь до верховьев рек Бахмута, Торца, Самары и Орели, наблюдали за передвижениями татар на правой стороне реки. Из семи Донецких сторож две (Святогорская – напротив пещерного монастыря) и Бахмутовская (у устья речки Жеребец) приходились на территорию современной Донецкой области. Первое упоминание о Святых горах относятся к первой половине XVI века. Святогорский монастырь в официальных документах называется в 1624 г. Именно здесь в 1571 г. была поставлена 5-я сторожа (Святогорская). 6-я сторожа (Бахмутовская) стояла над рекой Айдар (левый приток Северского Донца). В 1598 – 1600 гг. ею командовал боярин Богдан Бельский, занимавшийся, в том числе и строительством одной из первых крепостей на южных рубежах Московского царства. На основных направлениях вторжения татар по указанию царского правительства в конце XVI в. строились крепости. Самой южной из них была Цареборисовская. построенная в 1599 г. в устье р. Оскола. Устроителям крепости было поручено «пригласить к себе атаманов и лучших казаков с Донца и Оскола и объявить им, что государь пожаловал их и велел отдать им эти реки...» Следовательно, эта территория с середины XVI в. осваивалась казаками, которые вели напряжѐнную борьбу против агрессии крымских феодалов и Османской империи в Северном Причерноморье. Одним из наиболее ярких эпизодов этой борьбы явился захват донскими и запорожскими казаками в 1637 г. города Азова. Так как царское правительство не послало войска на поддержку казаков, они вынуждены были в 1642 г. оставить Азов. Ещѐ одна дорога, пролегавшая через наш край, пролегала через Красный Кут (село между Красным Лучом и Дебальцево) и являлась тайным путѐм, которы связывал Запорожье с Доном. Таким образом, в XV – XVI вв. Приазовье и Подонцовье стало, по сути, территорией межэтнического, межрелигиозного и межкультурного пограничья. Здесь сталкивались интересы государств – Российского, Литовского, Турецкого, Крымского ханства, осколков Золотой Орды. Смешивались различные народы, этносы, этнические группы, исповедовавшие различные религиозные верования: православие, католицизм, мусульманство. Данная территория уже в то время в силу исторических обстоятельств становится зоной смешения различных культур, традиций, обычаев, этническая и культурная пестрота становится нормой для этого региона.
», посвященной вхождению Северских и Слобожанских земель в состав России, прошедшей 19 декабря в Харькове в Доме ученых, ее устроитель Сергей Моисеев, председатель правления Харьковской областной общественной организации «Русь Триединая», огласил тезисы своего доклада «Организация станичной и сторожевой службы на землях Слобожанщины в XVI в». С его любезного согласия публикуем обзор доклада.С. Моисеев опровергает мнение, что территория, на которой располагается Слобожанщина, к середине XVІІ в. оставалась незаселенной, была дикой и не имела постоянных жителей, а потому никому не принадлежала, и уверяет, что в реальности планомерное освоение этих земель началось столетием ранее, Московским государством.
После распада Золотой Орды постоянные войны и столкновения между отдельными татарскими ордами (Казанской, Крымской, Большой, Ногайской) и частые опустошительные набеги на степное население сделали в ХVІ в. невозможным проживание людей на этой территории. Огромная, почти незаселенная территория от Волги к низовью Днепра и от верховья Северского Донца к Черному и Азовскому морям получила название «Дикое поле».
С конца XVI в. уже Литва существенно уменьшила свою активность в Диком поле, однако значительно активизировались усилия крымских татар и турок.
В этой связи для защиты южных границ после победы русских в 1480 г. на Угре и окончательного освобождения от монголо-татарского ига Московское государство начало на этой территории активные действия.
* * *
Если поглядеть панорамно, то увидим, что в 1503 г., после войны Руси Московской и Руси Литовской, Литва признала за Иваном III права на владение Черниговом, Брянском, Путивлем, Гомелем и большей частью смоленских и витебских земель.
Весной-летом 1556 г. царем Иваном Грозным был организован поход русского отряда под командованием дьяка М. И. Ржевского в крымско-турецкие владения для отвлечения сил крымского хана Девлет-Гирея, готовившего новый набег на Москву. Одновременно Иоанн IV Василевич отправил поход против Астраханского ханства. Ржевский благополучно вернулся в Россию с большой добычей.
Это первое появление московского войска на нижнем Днепре произвело сильное впечатление на запорожское казачество, которое отныне увидело в русском царе могущественного и реального союзника в борьбе против крымско-турецкой агрессии.
А в Диком поле стали появляться отряды русских стрелков и боярских детей, которые вели разведку в степи.
Исследователь Е. П. Савельев упоминает факт погрома казачьих городков на Донце степняками в 1569 г., что подтверждает: Донец к тому времени уже являлся владением донских казаков.
Успехи же Москвы в борьбе с татарскими ханствами начались с конца 1540 г.
На московской службе в течение ряда лет числился и гетман Дмитрий Вишневецкий, благодаря чему на острове Хортица в ту пору сидели люди «царским именем», а в составе отряда Вишневецкого были путивльцы.
Девлет-Гирей в 1552, 1555 и в 1559 гг. потерпел одну за другой неудачи в предпринятых им попытках больших набегов на русские пределы.
* * *
Еще в 1546 г. путивльский воевода Троекуров сообщал в Москву: «В настоящее время, государь, казаков на Поле много: и черкащан, и киевлян, и твоих, государевы, вышли, государь, на Поле со своих украин».
Усложнение задач охраны южных рубежей государства, увеличение численности привлекаемых для этого войск потребовало более четкой регламентации всей сторожевой и станичной службы. Первым шагом в этом направлении явилось учреждение должности главного начальника над данной службой.
21 января 1571 г. Иван Грозный приказал «боярину своему, князю Михаилу Ивановичу Воротынскому» «ведати станицы и сторожи и всякие свои государевы полские службы».
Для непосредственной организации сторожевой и станичной службы в помощь ему были назначены М. Тюфякин и М. Ржевский (на крымском направлении), а также Ю. Булгаков и Б. Хохлов (на ногайском направлении).
Воротынский начал с того, что решил обобщить некоторый опыт, а именно велел «доискатись станичных прежних списков» и созвал в Москву станичных голов, их товарищей, станичников, и сторожей, «которые ездят... в станицах на поле к разным урочищам и которые преж сего езживали лет за десять и за пятнадцать». Вызваны были и старые, и увечные, лишь бы «наперед того в станицах и на сторожи езживали». Воротынский особо интересовался станичниками и сторожами, которые «в полону были, а ныне из полону вышли».
В результате проведенной ими и некоторыми другими дьяками Разрядного приказа большой работы служба по охране «государевых украин» в короткое время получила несколько руководящих документов, принимавшихся в виде Приговоров московских бояр и утверждавшихся царем.
Первым из них был принятый 16 февраля 1571 г. «Приговор о станичной и сторожевой службе», законодательно определивший цели, задачи и организационную структуру сторожевой и станичной службы, принципы и способы ее несения, права и обязанности должностных лиц.
Следующий Приговор бояр положил начало переходу от службы по найму к постоянной государственной службе. Приговор от 27 февраля 1571 г. «О назначении мест, где стоять головам в поле» ввел в штат сторожевой и станичной службы четыре новые руководящие должности — головы в поле и более 430 должностей станичников.
За три сезонные смены станичную службу дополнительно стали нести 12 голов в поле и более 1350 станичников из детей боярских и казаков, взявших под наблюдение все пространство степи и Северского Донца. Перед станичной службой ставилась также задача не только надзора, но и при вторжении незначительных сил кочевников защиты южных границ.
Приговор Боярской думы от 6 марта 1571 г. «О выплате жалованья и возмещении убытков за сторожевую, станичную и полевую службу» подтвердил обязательства государства выплачивать сторожам и станичникам жалование более высокое, чем стрельцам и городовым, детям боярским и казакам, а также возмещать убытки, понесенные ими при несении службы.
Благодаря этим документам сторожевая и станичная служба достаточно быстро окрепла и сыграла немаловажную роль в обеспечении безопасности южных рубежей Руси. Как следствие, в 1572 г. в нескольких тяжелых сражениях под Серпуховом и Молодями Воротынский перехватил и разбил войско крымского хана Девлет-Гирея.
На местах за организацию службы отвечали воеводы (наместники) русских городов «первой линии». Все обязанности по непосредственной организации службы сторож и станиц, их подготовке, представлению для проверки воеводе и направлению в сторону кочевий исполняли находившиеся в подчинении воевод стоялые головы.
С весны 1577 г. на основании боярского Приговора ближайший надзор за исправным несением службы сторожами стали осуществлять специально введенные «осадные головы». Места, направления и порядок несения службы, количество выделяемых для этого сил определялись соответствующими грамотами, которые ежемесячно поступали к воеводам из Разрядного приказа, перед которым сложилась строгая система отчетности в виде «Росписи» станиц и сторож.
Станицы и сторожи обычно представляли собой небольшие группы всадников из казаков и боярских детей. Станицами назывались конные отряды в 60-100 человек, высылавшиеся далеко в степь для несения дозорной службы и оперативного оповещения о передвижении татарских войск.
Сторожи (стражи) — конные отряды, а также пикеты и караулы в 4-10 человек — «обслуживали» небольшие территории.
В 1571 г. таких сторож и станиц было 73, и входили они в 12 оборонительных линий от р. Суры до Северского Донца. Сторожевые пункты стояли друг от друга на расстоянии около одного дня пути, чаще полудня. Широко разветвленная система станиц и сторож, их глубокое эшелонирование, пересечение маршрутов движения станиц и разъездов сторож, сочетание подвижных и неподвижных форм ведения разведки и наблюдения позволили создать в Русском государстве эффективную систему охраны его южных и юго-восточных рубежей.
В результате удавалось не только предотвращать татарские набеги вглубь страны, но и началось быстрое освоение значительных пространств «Дикого поля», появилась цепь городов в бассейне Донца и Дона.
Русские воеводы стали активно использовать казаков для несения сторожевой и станичной службы, так как постоянная угроза со стороны орды требовала создания оборонительных линий на границах. Линии создавались на опасных направлениях рубежей России и состояли из цепей острогов, острожков, обнесенных частоколом или тыном со рвами и лесными засеками.
В обязанность казачьих отрядов входило также сопровождение русских и заграничных послов, следовавших из Руси в Крым и обратно.
В октябре 1558 г. отряд казаков под руководством Ю. Булгакова разбил крымских татар, в феврале 1559 г. еще один отряд запорожских казаков и русских войск во главе с Вишневецким нанес новое поражение татарам.
Отряд казаков Михаила Черкашенина разбил татар на Северском Донце.
Путивльский воевода сообщал в 1591 г.: «Татары ходят во многих местах, погромлены сторожи в устье Айдара», то есть у впадения в Северский Донец.
«Черкасы» на сторожевую службу начали поступать активно с 1586 г. И они также, как и служивые Московии, получали поместье и жалование.
Обратим внимание на совместный характер ратной службы днепровских казаков и «черкас» с донцами. Проверяющий боярин Афанасий Зиновьев отмечал, «что черкасы служат государю верную службу» и упоминал запорожского атамана Матвея, стоявшего на Донце с 620 казаками. На Донце они терпели большую нужду и голод — «едят траву, но царь послал им подарки — запасы муки, толокно и деньги».
В 1570-х годах по левому берегу Северского Донца существовало 7 сторож первого разряда, в том числе Святогорская, Бахмутская и Айдарская. В сентябре 1565 г. крымский хан Девлет-Гирей с многочисленным войском начал переправу через Донец, донецкие казаки вовремя обнаружили неприятеля, уведомили в пограничные города, что хан везет на телегах тяжелые пушки, и под Болховым враг был разбит, многие пленены.
* * *
Система оборонительных мероприятий на юге в итоге складывалась из двух составляющих: сторожево-станичной службы, а также засечной черты.
В 1596 г., как свидетельствует о том запись в «Разрядной книге 1475-1598 гг.», «...государь царь великий князь Федор Иванович всея Руси посылал на поле на Донец на Северской Чугуева городища и иных городовых мест по Донцу и по иным рекам смотреть, где государю города поставить».
Московское правительство поставило в южных степях ряд военных городов: Воронеж (1586), Белгород, Елец, Оскол, Валуйки (существует две датировки — как 1596-м, по дате указа, так и 1593-м), Цареборисов (1598-1600). В нововыстроенных городах были размещены сильные гарнизоны.
Но еще задолго до строительства крепостей, «от лет царя Ивана Васильевича даже», как сообщает летописец, здесь существовало русское население, представлявшее большей частью конгломерат всех сословий, включая беглых крестьян и ссыльных преступников.
Следует отметить, что в этом районе промышляли набегами и грабежами и так называемые «воровские казаки». О них Карамзин также писал, что «продались они ляхам и состояли на службе у Батория».
В приказе царя Бориса Годунова 1600 г. воеводам Б. Бельскому и С. Алферову о строительстве города Цареборисова, считающегося первым городом на территории современной Харьковщины, говорилось: «Когда экспедиция прибудет на место, послать у окрестности служилых людей и повелеть прибыть в город атаманам и лутчим казакам, живущих в своих угодьях по Донце, Осколу и их притокам, и сказать им, что царь пожаловал тем реками Донцом и Осколом, и со всеми речками, которые упали в Донец и Оскол, велел отдать им донецким и оскольским атаманам и казакам, безданно и безоброшно, государю бы донецкие и оскольские атаманы служили и вестей проведывали ».
Документы XVI в. свидетельствуют о существовании в то время Изюмской сторожки, наблюдавшей за бродами через Донец. Здесь сторожевую службу несли по очереди жители Путивля, Рыльска и других городов.
* * *
Засечная черта, «сраставшаяся десятилетиями, если не веками», сомкнулась «в связную и сплошную систему» в 1560-х годах. Историки полагают, что объезд «украинных мест» царем Иоанном Грозным в 1566 г. был связан именно с окончанием больших работ по формированию сплошной засечной черты.
Главными сооружениями засечной черты были лесные завалы. В поймах рек воздвигались надолбы. Строились и другие инженерные сооружения, земляные валы и рвы, остроги, а также башни с воротами, которые непременно ставились в местах, где засеку пересекала дорога.
Засечная черта - не только механическое препятствие, преодолевая которое конный татарский отряд непременно терял время, но и рубеж, к которому стягивались силы к бою.
В 1555 г. после неудачной битвы при Судьбищах в 150 верстах южнее Рязани сражение с татарами разыгралось во второй линии у засеки, где воевода Басманов «наехал в дуброве коши своих полков и велел тут бити по набату и в сурну играти, и к нему съехалися многие дети боярские и боярские люди и стрельцы, тысяч с 5, 6, и секлися».
Леса, в которых располагались засеки, объявлялись заповедными. Запрещалась их порубка и прокладывание через них дорог, кроме тех, которые были на учете у воеводы и ограждались острогами и башнями.
* * *
С 1636 по 1678 г. от Ворсклы к Дону шло сооружение трехсотверстовой «Белгородской засечной черты», которая формировалась из 25 городов-крепостей, соединенных между собой земляным валом и рядом многообразных укреплений, с центром в Белгороде, 5 городами к западу от него и 19 к востоку.
Начало массового заселения Дикого поля положили участники казацко-крестьянского восстания против польских захватчиков 1637-1638 гг. под руководством Павлюка и Острянина. После поражения большой отряд повстанцев в 865 сабель «под проводом» гетмана Якова Острянина (Яцка Остряницы) перешел на территорию современной Харьковщины и учредил г. Чугуев, с тех пор - при любых исторических государственных образованиях - сохранявший славу ратного города.
В грамоте Разрядного приказа тульскому воеводе в августе 1638 г. говорится, что пришедшим с Острянином «…велим устроить на Чугуеве городище всех в одном месте, и по вашей мысли в одном месте устроить их мочно, для того, как они будут блиско Муравске сакмы, и нашему делу чаять прибыльнее и от татарского приходу остерегательнее».
Для строительства крепости в Чугуеве из Белгорода, Курска, Оскола были присланы служилые люди во главе с Максимом Ладыжинским.
В марте 1638 г. путивльський воевода докладывал в Москву, что «ежедень на государев имя» прибывают переселенцы из Правобережной и Левобережной Украйны в Дикое поле. Дороги были переполнены переселенцами, которым польское правительство и шляхта всячески пытались помешать. Поляков поддерживали гетманы и казацкая старшина и также чинили всевозможные препятствия, не желая терять подданных. Первых жителей Чугуева, которых поляки считали своими беглыми холопами, польская сторона требовала к выдаче и грозилась организовать нападение на город. Дальше угроз дело тогда не пошло.
На свободные земли Дикого поля переселялись и русские служивые люди, и крестьяне, которые бежали от своих помещиков из центральных уездов государства.
В царской грамоте от 17 июня 1651 г. воеводам пограничных городов приказывалось принимать на вечное проживание переселенцев и оказывать им всевозможную помощь.
В этой связи обнаружилась тенденция к продвижению донских казаков на запад и расселение по Северскому Донцу и его притокам.
Тем, кто и сегодня кричит о «московском гнете», небезынтересно будет почитать такой документ: «Чтобы въезжим черкасам ни от каких людей налогов и убытков никаких не было, и лошадей и всяческие животные в черкас никто не отнимал и не крал, и самим воеводе к черкасам держат ласку и привет доброй, чтобы черкас жесточью в сомненье не привести ». (Выделено мной. — П. М.)
Местные воеводы должны были присматривать за органами местного самоуправления. Белгородский воевода имел статус старшего среди окружавших воевод, и потому все слободские полки сначала были приписаны к Белгородскому.
На улице Белгородского полка в Белгороде. Памятный знак 300-летию Полтавской битвы, в которой полк сыграл существенную роль
Уроженец знаменитой чугуевской Малиновки С. Моисеев подчеркивает, что обычно прибывшие писали челобитную о поселении, как это было, к примеру, при основании поселка Малиновка в 1652 г.: «Пришли на Чугуев на Государственное имя из Литовския стороны города Груна Черкасы пять человек и просили дозволения, которое и получили».
Если же селились без согласования, как это произошло в районе Балаклеи (это поселение тоже доныне сохранило профессиональную воинскую функцию), где русская стража стояла с XVI в., то происходило примерно следующее. Служилые люди сначала докладывали царю: «На речке Балаклее и у колодезей Черкасы стоят станами и пасеки строят и всякими промыслами владеют».
На что царь отвечал: «Ты б к тем Черкасам послал служилых людей конских и велел сказать, что Чугуевские земли и всякие угодья искони века нашего Царского Величества Московского Государства…»
Таким образом, стихийный поток малой ветки русского народа, хлынувший под покров к Государю великорусскому в XVII в., нашел защиту в четко организованной государственной военно-административной системе.
О казаках северских, оскольских, донецких, комарицких и прочих. В рамках настоящей небольшой статьи причислим к понятию «северские казаки» все возможные группы казачества территории Северской земли, фиксируемого в исторических источниках в акватории бассейна Днепра: оскольских, донецких, путивльских, рыльских, комарицких и прочих. «Северское казачество» можно условно разделить на две определенные формации: вольное и служилое. Оба этих сообщества в различных локальных ипостасях мы постараемся вкратце представить в настоящей статье. Так, помимо всего прочего в 1549 году ногайский князь Юсуф писал Ивану Грозному о нападениях на Дону на ногайцев, совершаемых севрюками. Возникает сомнение, что северское казачество имело какую-то единую этническую природу (если таковая вообще имела место быть в XVI-XVII веках). Вольное казачество Северской земли, особенно донецкое и оскольское, представляло собой ватаги южнорусского милитаризированного населения, вероятно частично связанного с остатками древней «северы» и являлось альтернативной ветвью казачества как такового. Подчас оно не было связано какими-либо серьезными отношениями, например, с казачеством донским – имели место быть лишь отдельные переселения севрюков на Дон. По крайней мере вряд ли это приобретало какой-либо массовый характер, скорее всего севрюки более проявляли активность «на местах», на территории Северщины. Так, помимо всего прочего в 1549 году ногайский князь Юсуф писал Ивану Грозному о нападениях на Дону на ногайцев, совершаемых севрюками. Не исключено попадания в среду северского казачества и небольших групп татар. Вероятно, что северское казачество пополнялось донскими казаками и черкасами – но в каких масштабах – судить сложно. Не будем пристально касаться этой темы и оставим ее для введения в оборот новым исследователям. «…со своими женами прикошевав жити у Путивля и слугами быти…». Одной из начальных страниц летописи северского казачества, по нашему мнению, следует считать эпизод привлечения на службу так называемых азовских казаков московским князем Василием III, поселенных под Путивлем «…со своими женами прикошевав жити у Путивля и слугами быти…». Произошло это, по всей видимости, между 1515 и 1520 годами. По предположению известного исследователя донского казачества Е.П. Савельева, именно эти путивльские казаки и дали основу служилому контингенту сторожевой и станичной службы в данном уголке Северской земли, закрепив за собой наименование «севрюков». Здесь Е.П.Савельев допускает явную ошибку, придавая своим рассуждениям окрас некой исторической романтики. На наш взгляд отождествлять бывших азовских выходцев с севрюками никак нельзя и вот почему. Как известно, в инструкциях 1571 года, составленных князем М.И.Воротынским вместе со сторожевыми казаками и станичниками, что отменно знали свои участки Дикого Поля, был установлен регламент об отстранении от службы путивльских севрюков, служивших не с поместий, а по найму и плохо исполняющих свои обязанности. А.Г.Слюсарский считал, что особенностью неподготовленности севрюков к сторожевой службе было то, что главным средством существования этой группы населения Северщины было именно промысловое хозяйствование, доминирующего над ратным делом. Последнее утверждение, безусловно, имеющее под собой реальные основания, идет немного в разрез с тем фактом, что севрюки без сомнения являлись сообществом пограничным, где знание основ ратного дела было обязательным условием своего существования и выживания в пору «беспрестанных» татарских «приходов». На деле было бы вернее заметить, что севрюки умело совмещали промыслово-хозяйственную деятельность со знанием ратного дела, с превалирующей ролью первого. Возвращаясь ко мнению Е.П.Савельева, подчеркнем, что историк донского казачества был безусловно прав в том, что азовцы составили некий костяк сторожевым казакам и станичникам Путивля. Никоновская летопись сообщает, что Новгород-Северское княжество населяли так называемые северские или украинские казаки, называемые «севрюками», которые имелись во многих городах, как-то: Новгород-Северский, Чернигов, Стародуб, Рыльск, Путивль и пр. Расскажем об этом более- менее подробно. Сведения о казаках в Рыльске начинают активно «мелькать» в исторических реляциях начиная с 1530-х годов. Первой персоналией из среды рыльского казачества был Иван Кохонин, отмеченный в грамоте великого князя Василия III в Карачев: «писал ко мне из Новагородка ис Северского намесник наш…, а к нему писал из Рыльска намесник наш Василей Сергеев то: пришол к нему с поля рылской казак Иван Кохонин с товарыщи, а привел с собою женку полонянку карачевского полону…». То есть уже тогда сторожевая и станичная службы в Рыльском (как и в соседнем Путивльском) уездах приобрела активную стадию своего существования. Так, например, в 1522 году русский посол Третьяк Губин сообщает в своем донесении о двух путивльских казаках – Федьке и Уваре, которые ездили на сторожу к реке Ворсклы. В 1541 году, князь Иван Федорович Бельский, озабоченных очередной активностью татар в южнорусских степях, посылает из столицы в Путивль гонца. Наместнику этого города – Федору Плещееву поручалось выслать в степь станичный разъезд под руководством Гаврилы Толмача. Задачей станичного отряда являлась разведка в степи, слежка за татарами и выявление их численности. Станица Толмача обнаружила татар на реке Северский Донец, после чего самому Гавриле пришлось поспешно скакать с вестью через Рыльск в Москву. Немного погодя весть о татарах привез в Москву и другой станичник – Алексей Кутуков. Опасения московских властей были не напрасными: в марте 1542 года крупный татарский отряд царевича Амина уже громил окрестности Путивля. В.П.Загоровский считает, что станичная служба в Путивльском уезде (как и в Рыльском) приобрела регулярные черты в 1550-51 годах, за 20 лет до ее общероссийского учреждения. В это время обстановка на южных рубежах Московии была наиболее напряженной – Иван Грозный лично выходил с полками к «береговой черте» — под Рязань и Коломну. В 1555 году станица Лаврентия Колтовского выследила татар на Обышкином перевозе через Северский Донец. Незамедлительно в Путивль и Москву был направлен вестовой Богдан Никифоров со станичным вожем Шемяткой (проводником, знатоком местности, состоявшем при станице). Отписка Л.Колтовского сообщала, что татар переправлялось через перелаз тысяч с двадцать. Городовые казаки состояли на службе и в Стародубе – еще одном городом Северщины, тогда еще московском – этого периода мы поверхностно и коснемся. Пополнение штата стародубского казачества происходило из добровольцев – вольных охочих людей, по всей видимости не всегда «из местных». Так, например, среди выходцев 1632 года из литовского Стародуба в Севск – казаков, севрюков, пашенных крестьян и пушкарей проходили по спискам казаки под географическими прозвищами Псковитин и Козлитин – Борька Псковитин и Павлик Псковитин. К сожалению, мы имеем крайне ограниченные источники по персональному составу стародубских казаков московского Стародуба. Небольшим исключением являются расспросные речи стрельцов, казаков, дворян, детей боярских, пушкарей, затинщиков Стародуба Северского, составленные по случаю предполагаемых сношений служилых с литовскими людьми. В данных списках имеются следующие фамилии: Чемесов, Подлинев, Седельников, Серков (в последствии известная казачья беломестная фамилия в Карачеве), Бояркин, Роев, Шипов, Осавцов, Рожнов, Ломакин, Потеряишин, Находкин, Остроглядов(ец), Лашин. Почти все приведенные выше фамилии встречаются в городах, в которые происходило переселение ратных людей Стародуба после того, как тот был оставлен за Польшей. Расскажем вкратце о наборе в службу охочих людей. В указной грамоте 1589 года от царя Федора Ивановича голове Афанасию Федоровичу Зиновьеву поручалось собрать в Путивле ко службе детей боярских, стрельцов, пушкарей, затинщиков, черкас, вёрстанных и так называемых «охочих» казаков. Зиновьеву предписывалась раздача жалования служилым и новоприборным людям и выступление на реки Северский Донец и Оскол против белгородских татар и черкас. Ратные люди сводились к месту сбора из Чернигова, Рыльска и Стародуба. Путивльским головам – Ивану Кирееву и Юрию Беззубцеву надлежало прибрать 102 человека «ахочих козака», в Рыльске Ивану Никольникову и Яну Бобровскому – 50, в Стародубе Федору Щеголеву и Якушу Лысому – 125 человек. Размер жалования северским охочим казакам составлял «по два рубли», на службу новоприборные служилые люди обязаны были явиться «о дву конь или о дву мерин». Однако ни в Путивле, ни в Рыльске головам не удалось прибрать ни одного человека, стародубец Федор Щеголев же оказался более удачливым и привел только пять охочих казаков, да и те «по одной лошади». Как далее сообщает указная грамота – первоначально в Стародубе Щеголев собрал 25 человек вольных людей, однако деньги, определенные в качестве жалования казакам, «экспроприировал» некто Петр Совин. Правда, затем эти средства все-таки были высланы в Путивль на «прибор» охочих казаков – «…деньги велели есмя … прислати в Путивль и на те деньги велено прибрать охочих же казаков, сколко мочно, не по тому указу сколко велено прибрати, по денгам смотря. А жалованья велели есмя давать по три рубли человеку, и были б те казаки о дву конь или о дву меринех, а по неволе у дву три лошади». Схожая ситуация, но чуть более удачная, повторилась в 1632 году во время Смоленской войны – Ивану Еропкину было поручено прибрать в северских городах – Рыльске, Севске с Комарицкой волостью и Путивле охочих «всяких неписменых людей» с пищалями численностью 500 человек в казаки с назначенным государевым жалованьем 4 рубля в год, плюс зелье и свинец. Под неписьменными людьми подразумевались не тяглые, не служилые и не крепостные. Для этой цели в означенные города были посланы дворяне и подъячие, дабы местные воеводы отпускали всех желающих. Полностью укомплектовать штат охочих казаков, разумеется, не удалось:«и северских, государь, городов, и ис Камарицкой волости охочих людей в казаки нихто не пишуца и в службу не прибираюца». В Разрядных книгах 1618 года в гарнизоне города Рыльск по сметам числилось 100 человек стародубских казаков, наряду со 117 детьми боярскими, 26 пушкарями и затинщиками, 200 стрельцами. Это те служилые люди, что были переселены после Деулинского перемирия в другие Северские города. После строительства Севского острога в Комарицкой волости в 1620-м году часть из ратных людей Стародуба была сведена уже туда. Казаки Трубчевска отличились в кампании против рати Лжедмитрия I и поляков по осени 1604 года под Новгород-Северским. Им, количеством 74 человека, было дано государево жалование: «по сукну по доброму по четыре аршины сукно да по два рубля денег человеку». Так жалование получили: соцкий Ефремка Кислый, пятидесятник Страшка Козинцов, Якимка Яковлев, Якушка Нетрехов, Офонка Бочаров, Игнатка Окатов, Офонка Юраков, Логинка Марков, Ивашка Головачов, Илейка Ляхов, Мишка Демидов, Ивашка Яковлев, Лукьянка Онтипин, Аниска Федоров, Овдюшка Игнатов, Федоска Григорьев, десятник Ивашка Самойлов, Овдокимко Иванов, Савка Микулин, Трошка Иванов, Кирейка Микулин, Васька Пахомов, Жаденка Иванов, Васька Ортемов, Жданка Иванов, Васька Ильин, Гришка Давыдов, Минка Иванов, Гаврилка Огафонов, Ивашка Янков, Мелешка Яковлев, Левка Федоров, Дениска Овдеев, Пахомка Федоров, Тимошка Федоров, десятник Ивашка Скоморохов, Остапка Иванов, Васька Иванов, Горасимка, Ондреев, Ивашка Федоров, Аниконка Яковлев, Митька Максимов, Ондрюшка Голобушин, десятник Данилка Федоров, Остапка Крохин, Микифорка Григорьев, Терешка Левонов, Сенка Омельянов, Васька Ильин, Савка Гаврилов, Олешка Шепковал, Ивашка Овдеев, Ондрюшка Шипуха, Ивашка Ондреев, Ивашка Иванов, Бориска Федоров, Ивашка Летягин, Васька Яковлев, Максимка Наумов, Онтошка Гридяев, десятник Якушка Еремеев, Гришка Смирякин, Ивашка Ершов, Васька Борисов, Ондрюшка Петров, Ондрюшка Гончар, Шестачка Усоцкий, Симашка Макаров, десятник Володька Иванов, Логинка Иванов, Степанка Гридин, Куземка Фролов, Степанка Онтонов, Олешка Хренов. Ни о численности, ни о происхождении трубчевских казаков начала XVII века данных нет. В том же походе участвовали 76 человек казаков города Новгород- Северского во главе с пятидесятником Гришей Костиным, как то: Тишка Путин, Осипка Шевернин, Якушка Милков, Олешка Минин, Васька Мальцов, Митя Софонов, Онтонка Зайцов, десятник Логин Родюкин, Богдашка Кортавой, Селуяшка Фатеев, Офонка Кузнец, Матюшка Мальцов, Гришка Путин, Корнилка Кузнецов, Ларка Игумнов, Ивашка Сокуров, Ивашка Шишик, Гришка Савин, Гуляйка Плохово, Замятенка Наумов, Федька Ондреев, Савка Правдин, десятник Июдка Сергеев, Пашка Гречишников, Сенка Коростелев, Данилка Корцов, Бабарик Фролов, Якушка Ососков, Ивашка Пенковец, Петрушка Плохово, Гаврилка Мартьянов, Мишка Телешов, Ондрюшка Пасновец, Васька Ерин, Минка Мещанинов, Тишка Ульянов, Ондрюшка Коноплин, Митька Шеплин, Данилка Борбота, Ивашка Рубцов, десятник Микифорка Лукин, Иванка Глумов, Ондрюшка Михайлов, Мишка Микифоров, Ивашка Шахов, Михалка Ерин, Мякотка Кожевников, Богдашка Топин, Гришка Филипов, Куча Наумов, пятидесятник Федор Сабельников, Филипка Гаврилов, Петруша Мальцов, Максимка Мальцов, Степанка Дутово, Федька Денисов, Ондрюшка Чемигов, Куземка Дудин, Фочка Никонов, Степанка Водостоев, десятник Якушка Островский, Онтошка Овдеев, Гришка Мосеев, Ивашка Прудников, Мосейка Захаров, Савка Глумов, Степанка Власов, Федька Правдин, Ларка Лухтанов, десятник Иванка Карпов, Сенка Бурдуков, Ивашка Лобанов, Давыдка Быков, Минка Похомов, Ондрюшка Захаров, десятник Васька Шуриньин, Ортемка Кушнерев, Федька Григорьев, Офонка Кирпичев, Родка Полтев, Богдашка Озаров, Жадка Филипов, Федька Просветкин, Ивашка Шуриньин, десятник Гриша Мерзлюкин, Ивашка Логинов, Ивашка Серпуховитин, Тишка Дутово, Богдашка Онаньин, Митька Ларин, Васька Романов, Савка Полтев, Измаилик Костин, Федька Маслеников, десятник Богдашка Горбунов, Якушка Колуженинов, Кирейка Мягково, Митка Остапов, Богдашка Юраков, Петрушка Висогор, Сенка Милков, Богдашка Водостоев. Бросаются в глаза географические прозвища некоторых казаков: Калуженинов, Мещанинов, Серпуховитин. Сведений о численности и происхождении новгород-северских казаков начала XVII века нет, но не подлежит сомнениям, что местный казачий контингент формировался из выходцев с южной и центральной России. Чуть позже нишу русских казаков Новгород-Северского (переведенных в северские города) заняли черкасы. Оскольские казаки появляются на исторической арене с 1570-х годов. В те годы, после официального утверждения, только развертывалась сторожевая и станичная служба, на реке Оскол был построен т.н. Усть-Ублинский стоялый острожек. В нем попеременно служили ратные люди – дети боярские и казаки из Дедилова, Данкова, Крапивны, Новосиля и пр. Вероятнее всего «оскольскими казаками» назывались какие-то местные группы населения Поосколья, навроде путивльских севрюков. Последние присутствуют в писцовых книгах по [Старому] Осколу вплоть до 1640-х годов. Интересно то, что севрюки не отмечены в переписных источниках того времени как помещики. Так, например, в писцовой книге 1643 года, при описании земель монастыря Николая Чудотворца (что на Холковом городище) отмечена некая промысловая постройка севрюка Агейки Голенищева: «по реке по Осколу до севрючьи избы до Агейкова баярака Голенищева три версты». То есть, Агей Голенищев имел здесь неких отхожий промысел… При строительстве в Диком Поле города Царев-Борисов, что происходило в 1599 году, местные воеводы всячески пытались привлечь к сторожевой и станичной службам казаков донецких, проживающих на берегах Северского Донца. Казакам было обещано сохранение за собой своих промысловых угодий при поступлении на государственную службу. Вероятнее всего, что донецкие казаки неким числом поступали на службу в новые украинные города: Белгород, Оскол и Курск; в наказе 1589 года путивльцу А. Зиновьеву есть упоминание о вольных казаках реки Семь (Сейм). Жили на Северском Донце и черкасы: в 1588 году 700 человек украинских казаков с атаманом Матвеем Федоровым осели на его берегах и несли сторожевую службу. Говоря о донецких казаках нельзя не упомянуть одного в меру известного персонажа из среды белгородцев – севрюка Жадку Горбуна (в ряде источников именуемого Жаденом, Жданкой). Жданка интересен тем, что в период с 1620 по 1640-е годы успел побывать аж в нескольких социальных ипостасях: торговым человеком, гулящим человеком, севрюком и донецким казаком. В писцовой книге по Белгородскому уезду 1625/26 гг двор Горбуна записан в слободе торговых и мастеровых людей, плативших оброк в государеву казну. Позднее, во время черкасского приступа к Белгороду весной 1633 года Жадка Горбун «всплывает» в качестве донецкого казака, причем засвидетельствованного в роли казачьего начального человека (всегда указывался в самом начале списка). В третий раз Жадка Горбун зафиксирован уже как севрюк – гулящий человек (т.е. не относящийся ни к одному сословному сообществу). Суть дела в следующем. 2 декабря 1639 года в съезжую избу города Чугуев местный черкасский сотник Гаврила Гавронский привел крестьянина Никольского монастыря Микитку Малютина. Сотник утверждал, что каким-то образом прознал о том, будто бы Малютин украл у него две кадки меда. Во время допроса, Микитка Малютин сообщил, что мед этот купил у севрюка Жадки Горбуна. После задержания Жадки, под пыткой было выяснено, что он самолично 29 ноября у сотника Гавронского «выдрал на пчельнике пчел педдесят ульев». Упомянут был также белгородский гулящий человек Ивашка Крашенинник, который купил у Жадки 15 пудов краденного меда в промысловых угодьях Горбуна на Северском Донце. По ходу расследования было установлено, что Крашенинник и Малютин – пособники Горбуна. Чугуевская администрация запросила выслать из Белгорода Крашенинника для сыскного дела, однако последний не объявился. Гавриле Гавронскому строгим наказом было запрещено чинить самоличную расправу. После пытки Жадка Горбун умер от цынги, Крашенинник был задержан в Белгороде. Итогом дела было решение «доправить» с Малютина, Крашенинника, вдовы и детей Жадки Горбуна по рублю за 50 ульев. Таким образом, как мы видим из произошедшего случая, донецкое казачество состояло отчасти из местных севрюков, имея одним из хозяйственных занятий бортный промысел. «Камаричи, был пригород Севской, около котораго прежде жили казаки, но царь Алексей Михайлович во оных, частию из них же набранных и частию из других городов, солдат Шепелева девизии 8 полков поселил, из которых много при Петре Великом в салдаты и драгуны браны, и как их в подушной оклад положили, то из оных большею частию господа себе в награждение получили, и ныне государственных меньше половины осталось» — писал В.Н. Татищев. В настоящем случае под «казаками» историк подразумевал неких вольных «нетягловых» людей, которыми была населена Комарицкая волость в XVII веке. Более того – в Комарицкой волости первой половины XVII века еще встречаются упоминания о местных севрюках. Как правило это ее северные районы, селения: Сныткино, Клинское, Тростная, Лубошево, Литовня, Лугань, Ивановская, Шемякино, Дубровка, Гримовна. Некоторые комарицкие севрюки запечатлели в своих фамилиях прозвище бывшего северского удельного князя Василия Шемяки (Шемячича) — Шеняковы (они же Шемяковы, Шевяковы) – «Комарицкие волости севрюку» Перше Шемякову были отданы во владение из государевой казны село Литовники и деревня Сытичи — «за службу из … государевы дворцовые Комарицкие волости». Как П. Шемяков умер – селом и деревней владели его сыновья, Савва и Василий, служившие в замосковном городе Переславле-Залесском. Кроме того, Шемяковых можно встретить и среди вольных охочих людей Комарицкой волости, отправившихся в 1646 году на Дон в помощь казачьему войску. Были Шемяковы и на Белгородчине. Так, в раздаточной книге Хотмыжска 1640-42 гг можно встретить некоего Фому Григорьева Шенякова, который в «скаске» о своей и отцовой службе сообщает интересные подробности – «служил он в Белгороде в самопальниках, а отец его жил в Комарицкой волости. На государевой службе в Хотмыжске с 148 (1640) году. На службе он на мерине с рогатиной и длинной пищалью». Но вернемся к сути вопроса. В 1633 году из комарицких даточных крестьян для укрепления Севска при вероятной осаде было прибрано 600 так называемых даточных казаков, взятых с 5 и 10 дворов (в зависимости от ситуации). Даточные казаки должны были иметь на вооружении пищаль, рогатину и топор. Служба в Севском остроге для них была «по … крестьянской очереди» «понедельно», затем гарнизон пополняла новая партия даточных, набранных по такой же схеме, вдобавок ко всему «беспоручно». Кроме того казачий гарнизон Севска состоял из бывших новгород-северских сведенцев и прибранных в постоянную казачью службу дворцовых крестьян. Даточные казаки участвовали в т.н. «Северском походе» под Трубчевск, занятый литовцами и карательной экспедиции под черкасский город Борзна. Боеспособность даточных казаков была гораздо ниже, чем у гарнизонных служилых людей. Известен случай, когда севскому воеводе Григорию Пушкину (по случаю вестей прихода под Путивль черкас) не удалось собрать с двух станов Комарицкой волости даточных казаков: «и Комарицкие, государь, волости Брасовского и Глодневского стану крестьяне не послушали, в Севеск даточных козаков не дали и сами крестьяне Брасавского и Глодневского и Радогожского стану в осаду в Севеск не поехоли». По завершению Смоленской войны даточные казаки были возвращены в разряд дворцовых крестьян, некоторые из них, правда, получили и государево жалование: «2 рубля да сукно доброе». Такова краткая история казачества Северщины. Как видим, на лицо симбиоз нескольких этнических и социальных формаций — пришлого в южнорусские степи вольного «не тяглового» населения, по всей вероятности отчасти смешавшегося с остатками древней северы.
Тема: Формирование централизованного Московского государства и усиление его юго-западных рубежей (XV – XVI вв.).
План
1.От великого княжества – к Московскому царству.
.
3.«Святые горы» – первое постоянное поселение на территории Донецкого края.
От великого княжества – к Московскому царству.
Рубеж XIII–XIV вв. – сложный период в русской истории. Русские земли были страшно разорены Батыем. Набеги Орды не прекращались. Страна была разделена на множество удельных княжеств. В числе новых самостоятельных княжеств, возникших после монголотатарского нашествия, были Тверское (с 1246 г.) и Московское (с 1276 г.).
Уже в XIV в. Московское княжество возглавило объединительный процесс, а ко второй половине XV в. Москва стала столицей могущественного государства.
Завершилось и образование великорусской народности. Ей приходилось бороться за свое существование на востоке, на юге и на западе. Она искала политический центр, вокруг которого могла бы собрать свои силы для тяжелой борьбы со своими противниками. Таким центром стала Москва.
В 1480 г. при Иване III (1462-1505 гг.) было окончательно свергнуто иго Золотой орды. В 1476 г. московский князь отказался подчиняться ордынскому хану. Летом 1480 г. ордынский хан Ахмат выступил в поход против Руси. Ордынское войско встретилось с основными силами русских на реке Угре (приток Оки). Не решившись дать большое сражение, Ахмат увел свои войска. Таким образом, Русь была избавлена от длившегося 240 лет татаромонгольского владычества. Поскольку иноземное иго было устранено без крупного сражения или воинского похода, события осени 1480 г. вошли в историю как «стояние на Угре». В самом начале XVI столетия Золотая Орда окончательно перестала существовать.
После этого Московское княжество смогло завершить процесс объединения русских земель. Таким образом, в годы правления Великого московского князя Ивана III сложилось территориальное ядро единого Российского государства, началось формирование его аппарата (Боярская дума). Повсюду была ликвидирована местная система управления и посажены московские наместники (кормленщики), окончательно сложился институт местничества.
Важнейшим событием стало присоединение Новгорода. В 1471 г. Иван III возглавил поход на Новгород. Решающее сражение произошло на реке Шелонь. Новгородское ополчение было разбито. Окончательно Новгород был присоединен к Москве в 1478 г., вечевая традиция была ликвидирована. В 1489 г. в состав московского княжества вошли вятские земли, в 1510 г. был присоединен Псков, в 1514 г. - Смоленск, в 1521 г. - Рязанское княжество. Образовалась крупнейшая в Европе страна, которую с конца XV в. называли Московией или Московской Русью.
В самом начале XVI века (1500-1503 гг.) Московскому князю подчинились Черниговско - Стародубское и Новгород - Северское княжества с Рыльском и Путивлем. Границы России приблизились до низовьев Десны и среднего течения Северского Донца. С тех пор началось заселение той территории, которая впоследствии получила название Слободской Украины.
Однако по территории нынешнего Донбасса еще долго кочевали орды крымских татар и ногайцев. Крымское ханство оставалось опасным очагом агрессии. С 1480 года почти 50 лет подряд орды крымских татар вторгались в пределы украинских земель. Феодалы крымского ханства стремились к захвату богатой добычи, пленных для продажи в рабство, вынуждали население платить им дань, жгли и разоряли города и села России и Украины.
Став в 1475 году вассалом Турции, Крымское ханство постоянно участвовало в русско-турецких войнах на стороне Турции. Мужественную борьбу с Крымским ханством вели донские и запорожские казаки.
Еще в конце XVI века южная граница Российского государства проходила по реке Сосне. Правый ее берег не был заселен. Отсюда на юг, до самого Азовского моря, тянулось Дикое поле. У крымского хана существовал такой обычай. Привозили сюда малолетнего наследника и показывали на ту сторону реки: там твои враги. Так с детства настраивали его против россиян.
Заселение Дикого поля шло медленно, в упорной борьбе с кочевниками. Для продвижения на юг Российское государство опиралось на систему оборонительных сооружений, которые назывались засечными линиями, или засечными чертами. Особое развитие они получили в ХУ1-ХУП веках. В 1556 году было завершено строительство Большой засечной черты. В конце 30-х и 40-х годов XVII века сооружена Белгородская черта. Южнее ее, в 80-х годах того же века, построили Изюмскую засечную черту. Они перекрывали основные пути, по которым татары совершали набеги на центральные районы страны, - Муравский, Изюмский и Кальмиусский шляхи (сакмы), шедшие из Крыма, и Ногайскую дорогу, которая шла из Прикубанья. Кроме этих основных путей, кочевники использовали тропы по малым рекам, где они продвигались небольшими группами. Серьезной водной преградой для них был Донец. Преодолевали его татары в определенных, известных им местах вброд. На Донце были известны многие татарские броды, перелазы, перевозы. В "Книге Большому чертежу" указывалось 11 перевозов через Донец. В пределах нынешнего Донбасса между устьями рек Тора и Жеребца существовал большой перевоз, в 15 верстах южнее устья р. Бахмут - Боровской перевоз, южнее р. Лугань - Татарский. В "Книге Большому чертежу" прослеживаются многие пути, по которым проходили татары и ногайцы. В главе "Роспись Изюмские дороги" говорится: "А по правой стороне Кальмиюской дороги верховые реки Волуйки. А проехав верховые реки Волуйки, речка Полатова да речка Полатовка, и Полатовка пала в Полатову, а Полатова пала в Волуйку выше города Волуйки версты с 6. А от Полатовы и от Полатавки на правой стороне Кальмиюской дороги речка Ураева да речка Уразова. А от Ураевой и от Уразовой к верховью речки Красной да к речке Боровой. А речка Красная и Боровая по правой стороне Кальмиюской дороги, и пали обе в Донец - Красная ниже Царева города верст с пол-60, а Боровая ниже Красной верст с 10. А ехати к Донцу Северскому вниз по Боровой, а Донец перевестится ниже Боровой, версты с 2. А перевестится Донец на Крымскую сторону, ехать на Белой Колодезь. А от Белого Колодезя вверх к речке Крынке. А от речки Крынки вверх к речке Миюсу". Заслуживает внимания и глава "Роспись реке Донцу и рекам и колодезям, которые реки и колодези в реку Донец с крымской и с ногайской стороны пали; и на Донце татарские перевозы и перелазы, в которые приходят татары в Русь". В ней сказано: "А ниже Тору, верст с 30, пала в Донец река Бахмутова. А ниже Бахмутовой, верст с 15, на Донце перевоз Боровской на Кальмиюской дороге. А ниже Боровского перевозу с Крымской стороны пал в Донец Белый Колодезь, от перевозу версты с 2. А ниже Белого колодезя другой Белый колодезь верст с 10, а над ним - Савин Курган. А от Нижнего Белого колодезя до Лугани, до Нижние Розсоши, верст 50. А ниже Лугани пала в Донец речка Малой Луганчик, от Лугани верст с 5".
Как же проходил процесс централизации власти в Московском государстве? В Европе победа централизации и государственного подданства населения гарантировала основным сословиям сохранение их прав и привилегий. На Руси этот переход имел следствием рост их зависимости от верховной власти. В великокняжеских холопов превращались не только отдельные люди, но и население целых городов. В отличие от Европы статус горожанина не делал человека свободным.
Надо отметить объективные предпосылки этого. Центром русской государственности стали земли, расположенные в зоне рискованного земледелия. Низкие урожаи, хронические голодные годы вынуждали большинство населения заниматься сельским хозяйством, замедляли процесс отделения ремесла от земледелия. Городам и торгово-ремесленному населению не хватало экономической, политической силы и влияния. Города Московской Руси в значительной степени являлись административно-политическими центрами, резиденциями князей и бояр. Это наложило отпечаток на всю последующую историю России. Вплоть до середины XIX в. горожане не превышали 10% населения страны. В этих условиях города подчинились притязаниям князей. При этом горожане надеялись на устранение при помощи сильной государственной власти политической нестабильности, произвола удельных князей. Кроме того, поддержка нарождающегося самодержавия была обусловлена патриотическими чувствами: победой русского войска на Куликовом поле (1380 г.).
Эти факторы вместе с постоянным процессом колонизации новых территорий, изнурительной борьбой со степняками-кочевниками, византийские политические традиции и православие породили в России особый тип государственности - самодержавие, обусловили специфику отношений собственности (слабость института частной собственности в целом, традиции вмешательства государства в хозяйственную жизнь общества, коллективистские (общинные) формы крестьянской собственности на землю, наложили отпечаток на русский национальный характер.
Иван III, принявший титул Великого князя «всея Руси» (иногда его величали «государем» и даже «царем»), повел дело к ликвидации удельной системы - мощного противовеса самодержавному деспотизму. Иван III уже не делился властью с другими удельными князьями. Он отнимал уделы у своих братьев и ограничивал их права, требуя от них подчинения себе, как государю. Эти перемены сказались на дворцовой жизни. Был разработан пышный дворцовый церемониал. Как символ установления единовластия московских государей появились особые знаки великокняжеской власти: шапка Мономаха (корона), бармы (царские оплечья) и государственный герб - двуглавый орел. По политическим (и династическим) причинам Иван III женился вторым браком на племяннице последнего императора Византии Зое (Софии) Палеолог. Это укрепило авторитет власти, расширило связи со странами Европы. Более уверенно стали обосновываться идеи византийско-русской преемственности и наследования императорских (царских) прав московскими государями. В период княжения наследника Ивана III - Василия III псковский монах Филофей сформулировал идею о Москве как третьем Риме.
Все успехи в «собирании русской земли», в создании новой государственности были оплачены ценою крайнего ограничения личных свобод.
2.Задачи укрепления юго-западных границ Московского царства. Создание сторожевой службы по Северскому Донцу.
В условиях почти что ежегодных нападений татар, поставивших перед Московией проблему сохранения государственности и грозивших физическим уничтожением значительной части ее населения, на протяжении XVI-XVII вв. предпринимается ряд оборонительных мер.
Вначале были систематические наблюдения за степью, позднее реорганизованные в крепкую линию обороны. Постепенно началось продвижение оседлости на юг, чему способствовала политика Московского государства. Начинают повторно заселяться такие города, как Курск (1587 г.), Елец (1592 г.), строятся новые - Белгород и Оскол (1598 г.), Валуйки (1599 г.). Эти города находятся уже на границах современной Луганщины.
И все же наличие укрепленных городов не спасало южные уезды от разрушительных нападений татар. Для предупреждения военных действий требовалось внимательное наблюдение за обширными степными пространствами. С этой целью создавались сторожи - немногочисленные конные разъезды, состоявшие преимущественно из "детей боярских", наблюдавших и своевременно оповещавших о движениях на "поле". В начале 70-х годов XVI в. для несения пограничной службы выделяли 73 сторожи, которые делились на 12 разрядов. Каждая сторожа включала в себя полосу местности длиной верст сорок, а то и более, на которой несла секретную дозорную службу конная стража (разъезд) из 3-4 человек, постоянно находясь в движении. Сторожам не разрешалось даже два раза в одном и том же месте останавливаться, чтобы сварить кашу. Задача конного разъезда (сторожей) состояла в том, чтобы наблюдать за местностью, ничем не выдавая себя. Заметив приближение татар, один из дозорных (сторожей) должен был скакать к пославшей его станице, чтобы доложить о противнике, а оставшиеся продолжали наблюдение.
С XVI в. местность «Святые Горы» на Северском Донце упоминается как дозорный пункт на границе Московии с Диким полем, через которое на московитов не раз нападали татары (в «Записках о московских делах» австрийского посла Сигизмунда Герберштейна 1526 г. упоминаются «воины, которых государь по обычаю держит там на карауле с целью разведок и удержания татарских набегов … возле места Великий Перевоз, у Святых Гор »; под 1555 г. Никоновская летопись сообщает: «Как воеводы пришли вверх Мжа и Коломака, и прибежал к ним сторож из Святых Гор, да станичник Лаврентий Колтовский товарища прислал с тем : царь Крымский Донец перелез со многими людьми и идет к Рязанским и Тульским украинам »).
В соответствии с расписанием донецких сторож князя Михаила Ивановича Воротынского на левом берегу Северского Донца устанавливались: Коломацкая, Обышкинская, Болыклейская, Саввинско-Изюмская, Святогорская, Бахмутовская и Айдарская сторожи, под контролем которых находились Муравская, Изюмская и Кальмиусская «сакмы». В 1571 после очередного татарского набега здесь по распоряжению Ивана Грозного побывали с инспекционной поездкой князь Тюфякин и дьяк Ржевский, установившие в истоке Миуса пограничный знак в виде креста. В 1579 году правительство сформировало специальные подвижные конные части для патрулирования степных шляхов от реки Миус до реки Самары.
В «росписи» донецких сторож «по дозору князя Михаила Тюфякина да дьяка Матвея Ржевскаго» 1571 года упомянута «5-ая сторожа Святогорская», которая описана следующим образом: «Стояти сторожем на Святогорской стороже на сей стороне Донца против Святых Гор; а переезжати им направо вверх по Донцу до усть Оскола верст с десять, а налево вниз по Донцу через шлях Малого перевозу, да через шлях Великого перевозу и Торской шлях и до усть Тору верст с тридцать; а стояти им укрываясь в луке против Святых Гор и по иным местом, переезжая не в одном месте; а бегати сторожем с тое сторожи в Путивль Лосицкою дорогою верх Мжа и Коломака. А от Изюмския сторожи переезду до Святогорския сторожи верст с двадцать».
Последним крупным шагом в укреплении оборонительной и станично- сторожевой службы в XVI в. стало строительство в 1599 г. близ Святых гор при впадении Оскола в Донец крепости Цареборисов.
От 1571 г. сохранились данные о местонахождении сторож и территориях, за которыми они наблюдали. На территории нашего края и прилегающих землях расположение сторож было следующим: в верховьях Айдара, в устье Оскола, в устье Черного Жеребца находилась Бахмутовская сторожа, "а беречи им направо вверх по Донцу до усть Боровой днища" . Согласно источникам, самой южной сторожей на Северскодонеччине являлась Айдарская, которую в 1579 г. оставили, поскольку "пришли крепости великие".
Так в Донбассе появились стрельцы-московиты. Через двадцать лет, возведенный в 1599 году по приказу Бориса Годунова (1598-1605 гг.) в месте впадения реки Оскол в Северский Донец город Царево-Борисов (сожжен татарами), вплоть до начала польской интервенции 1604 года и восстания Ивана Болотникова 1606-1607 гг., выполнял роль координирующего центра южнорусской пограничной линии.
Итак, к концу XVI в. московские сторожевые разъезды лишь доходили до северскодонецкого участка Дикого поля, именовавшегося в документах той поры Крымской стороной. Необходимость вести наблюдения за этой территорией назрела в связи с тем, что здесь "...крымские и ногайские люди ходят на государевы украины новою Кальмиусскою дорогою, а Донец лазят ниже Айдара и юга Донецких Раздоров".
Одна из особенностей сторожевой службы заключалась в том, что далеко выдвинутые в степь наблюдательные пункты располагались на достаточном для сообщения расстоянии друг от друга. Это способствовало своевременному получению необходимых военно-стратегических сведений, а также скорому принятию превентивных мер. Однако в начале XVII в. сторожевая служба перестала действовать. Среднее Подонцовье продолжало оставаться сферой внимания крымских татар.
